Борис Можаев - Наледь

Синельников занимал половину небольшого коттеджа, обнесенного высокой оградой. В трех маленьких комнатах было тепло и уютно; на стенах висели рога сохатого, изюбря, косули, совиные чучела. Возле дивана и кровати валялись медвежьи шкуры; над кроватью висели ружья, охотничьи ножи и кортик.

Разглядывая все эти богатства, Юпо каждый раз говорил одно и то же:

- Живут же люди! Прямо черный барон этот Синельников.

На Воронова охотничье оружие и трофеи не произвели никакого впечатления, и он молча сидел на диване. Синельников возился над банками крабов и скумбрии.

- Петя, а чего бы тебе не жениться? Имея твои хоромы, можно такую птичку певчую отхватить! Прямо московскую канареечку.

- Птички хороши те, что на воле порхают. А канарейки, мой милый, нравятся тогда, когда они в чужих клетках. Своя быстро надоедает. Знаю по личному опыту. Я еще не настолько стар, чтобы довольствоваться одной и той же клеточной канарейкой. Кстати, а почему ты без своей канарейки?

- Пока обхожусь ширпотребовской... И потом, у меня есть невеста... Ребенок! Да. С первого курса... И представь - письма мне пишет. Эпистолярная любовь - это, братцы, деликатес.

- Бедный ребенок, - сказал Воронов.

- Ба! - воскликнул Юпо. - Я совсем забыл предупредить тебя, Петр. Осторожно, здесь присутствует возвышенная любовь.

- Перестань паясничать! - Воронов зло посмотрел на Юпо.

- Ну, баста! - Юпо растопырил пальцы. - Кроме шуток, тут дело серьезное. Мы люди свои, и нам нечего таить друг от друга. А ты, Серега, извини. Не при тебе бы так пошло чесать языки. - Он обернулся к Синельникову. - Ну, где же коньяк?

- Есть такое дело! - Синельников разлил коньяк по высоким рюмкам.

- Ну, братцы, за радости и горе! - Юпо поднял рюмку. - За нас самих. За то, что мы живем.

Выпили.

- Налей еще по одной, - сказал Юпо. - У меня после первой во рту образуется какая-то пустота, словно я язык проглатываю. Поэтому совершенно не могу разговаривать, пока вторую не выпью.

Выпили еще.

- Теперь другое дело. - Юпо пожевал крабы. - Так вот, Петя, у нашего друга горе не горе... Но причина для того, чтобы выпить и сказать: "Авдотью мне, Авдотью!" И только ты один можешь помочь ему...

Синельников удивленно пожал плечами, Воронов поморщился.

- Да не в том смысле, черти окаянные! - сказал Юпо. - Слушай сюда, как говорят в Одессе. Петя, надо провести боевой смотр нашей кавалерии. И выбрать направление главного удара...

- Дело знакомое, - отозвался Синельников, разливая коньяк.

Выпили.

- Может, к Нельке закатим? - спросил Юпо.

Синельников покосился на Воронова.

- Туда нельзя... Давай к вороным.

- В стойло геологов? Идея! - подхватил Юпо. - А что? Машина на ходу... Петя, голубчик! Да ты настоящий джинн из этой волшебной бутылочки. - Юпо поцеловал бутылку коньяка. - Выпьем за набег!

- Ну, положим, пить-то за это еще рано, - сказал Синельников.

- Славная эта штука, целебная, - сказал Юпо, ставя пустую рюмку. - В нашем положении только буйволы могут не пить. Живешь как на лесной порубке, было время - стояло дерево к дереву, а теперь кругом щербины. Того убрали по чистой, тот в запас ушел, того списали за водку... И все за каких-нибудь пять лет... К черту философию! К вороны-ым!

Воронов захмелел, и ему было все равно, куда ехать. К вороным так к вороным. Поехали!..

Они снова заехали в магазин, купили коньяку, вина, каких-то консервов в стеклянных и жестяных банках, а потом долго тряслись по ухабистой лесной дороге. Остановились где-то на краю поселка; возле самой речушки притулилась деревянная халупа. Посигналили. Женский голос из открытого освещенного окна крикнул:

- Наши все дома!

Потом зашипела радиола, и гнусавый не то мужской, не то женский голос запел на японском языке.

- Все в порядке, - сказал Синельников. - Пошли!

Их встретили у порога дружными криками: "Хозяин пришел! Хозяин!"

За столом сидели четыре девушки и два бородатых парня в ковбойках и джинсах. Среди застолицы Воронов с удивлением увидел Катю. Он в момент протрезвел и замешкался у порога...

- Чего же вы, товарищ инженер, остановились? Иль не узнаете? - Она пьяно улыбалась и с вызовом глядела на него. На ней был теперь модный светло-серый свитер с оленями на груди, на плечи падали крупные волны распущенных кос. - Идите ко мне!.. Не бойтесь... Место свободное, - она хлопнула по стоящему рядом стулу и во все горло захохотала.

Воронов отступил в сени и впотьмах стал нащупывать наружную дверь. За ним вышел в сени Юпо.

- Ты куда?

- Я уйду!.. Не могу. Противно...