Борис Можаев: Шорник

- Дед, это ж химия! - ответил раздраженно Васька, ерзая по приступке. А пережитки капитализма к истории относятся. Неужели это не понятно?

- А ты не елозий, а то занозишь сиделку-то, - обиделся дед Евсей. - Ишь какой образованный! Для тебя же, дурачка, стараюсь, седло чиню. А он и разговаривать не хочет.

- Да ты что, дедушка? - испугался Васька и снова прильнул к его коленям. - Я ж просто так... Химия мне надоела. А ты что подумал?

- Глупый ты, Васька. Ежели бы я, как ты вот, сызмальства грамоту постигал, я б теперь ого-го где был. Погладить не достал бы меня.

- А где ты учился? - спросил Васька.

- Я в двадцать втором годе ликбез окончил. Ликвидировал безграмотность то есть. Потому как нельзя иначе - с одной стороны кулаки нас донимали, а с другой - темнота. Ну, мы, стало быть, уничтожили и тех и других. А потом колхоз построили.

- Постой, дед Евсей! - Васька хлопнул его по коленке. - А ликбез-то вы где проходили? В школе?

- А то где же! Утром ребятишки учатся, а вечером мы, дураки старые. Бывало, горит лампа-молонья, а мы, как сычи, глаза таращим на доску. Пока домой дойдешь, буквы позабудешь. А дома что в тую пору? Лучина! Потому как военный коммунизьм. Я и теперь, как выпию, все про лучину пою: "Да-агарай, гари, моя лу-учина..." А некоторые про это позабыли, между прочим. - Дед Евсей снова прищуркой, по-верблюжьи, поглядел на меня. - Им что? Горя не видали, пришли на готовое, потому и критикуют. А ведь не все точен в точен приходит. Равнять нельзя и говорить нельзя. Вон, в магазине, один стоит в очереди, а другому через голову дадут. Ну и что? Скрычи возьми... Скрычишь - дураком и останешься. Потому как такой порядок установлен. Это понимать надо.

- Какие же вы предметы изучали, дед? - спросил Васька.

- А разные... То тебе буквы показывали, то на доске писать... Но больше все - чтение. Потом в тетрадь переписывали. Ба-альшие буквы писали, эдакие вот, с папироску каждая. Ну а потом - политграмоту. Когда политграмоту начали, сразу понятно - что к чему. Жизнь наша была забитая. После чего началась революция. Интерес появился. А тут колхозы образовали. Иначе и нельзя. Оно, может, и прожили бы при колхозах... Отчего ж не прожить? Но тут война. Немец попер... А до немца были еще Врангель, Деникин и двенадцать держав, - все агенты мировой буржуазии. Но про гражданскую войну я вам говорить не стану, потому как вы оба не помните. А война кончилась - настала победа, и пошли мы восстанавливать. То есть на коровах пахать. Тут у нас много председателей сменилось... А теперь наша жизнь идет вперед...

- Дед, а география у вас была? - спросил Васька.

- Географии вот не было. А почему, я не могу сказать. Может, боялись, что мы из колхоза разбегимся. Да, я по совести сказать, и не люблю ее, географию. Где какая страна лежит - и так известно. Вот книжки - другое дело. Книжки я люблю. Какую ни прочтешь - в одной про одно, в другой про другое сказано. И главное, не знаешь, что же дальше будет. Только прочтешь книгу и думаешь - что дальше? Как проклятущая Паранька откуда ни возьмись орет: "Евсей, корову напои! Евсей, дров наколи!.." Тьфу! Обидно.

Возле конного двора остановился "газик". Председатель открыл дверцу и махнул мне рукой. Я встал с крыльца. Дед Евсей отложил седло и прошел со мной до околицы. Здесь он чинно поклонился, подал мне руку и, глядя на меня своими выпуклыми, скорбно прищуренными глазами, сказал:

- А тогда-то, после твоего наезда, меня сняли. Да...

1965