Владимир Набоков: Пьесы в прозе

"О, если б можно было

не так, не так, -- а на виду у мира,-

-- в горячем урагане боевом,

под гром копыт, на потном скакуне, -

чтоб встретить смерть бессмертным восклицаньем

и проскакать с разлету через небо

на райский двор, где слышен плеск воды

и серафим скребет коня святого

Георгия. -- Да, смерть тогда восторг...

А тут -- один я... только пламя свеч, -

тысячеокий соглядатай -- смотрит

из подозрительных зеркал... Но должен

я умереть. Нет подвига -- есть вечность

и человек..."

В прямом отличии от психологического труса -- Морна -- является Клиян -- трус животный:

"Готов я лязгнуть лирой,

ее разбить, мой звучный дар утратить,

стать прокаженным, ослабеть, оглохнуть, -

но только помнить что-нибудь -- хоть шорох

ногтей, скребущих язву, -- он мне слаще

потусторонних песен. Я боюсь,

смерть близится..."

Тременс, верный своей теории разрушения:

"Ты скажешь:

король -- высокий чародей. Согласен.

Набухли солнцем житницы тугие,

доступно всем наук великолепье,

труд облегчен игрою сил сокрытых,

и воздух чист в поющих мастерских, -

согласен я. Но отчего мы вечно

хотим расти, хотим взбираться в гору,

от единицы к тысяче, когда

наклонный путь -- к нулю от единицы -

быстрей и слаще?.."

и Дандилио, знающий, что "вещество должно истлеть", встречают смерть каждый по-своему, -- последний, задумчиво проговорив: "прибрать бы вещи".

Наконец сам Морн после сложных переживаний принимает смерть, как король принял бы царство. Король в нем победил блестящего труса.

Вот в самых общих чертах канва этой трагедии. Она происходит в небывшую эпоху и на фоне несуществующей столицы, где, по словам таинственного иностранца, приехавшего из века двадцатого, из обиходной яви:

"Я нахожу в ней призрачное сходство -

с моим далеким городом родным, -

то сходство, что бывает между правдой

и вымыслом возвышенным..."

Трагедия эта -- трагедия личностей, индивидуальностей, аристократических, как всякая индивидуальность. Толпа остается где-то на втором плане, как далекий гул моря. Только страсти человеческие движут героями, являясь либо всепоглощающими (Ганус, живущий только мучительной любовью к жене, или Элла, жена Клияна, живущая ясной любовью к Ганусу), либо разносторонними, олицетворением которых является король, господин Морн, -смесь великолепия, смеха и вдохновенной трусости, и Клиян -- смесь животной боязни смерти с всесильной нежностью к Элле.

Господин Морн прежде всего -- натура романтическая; но, создав сказку, он сам разрушает ее:

"Разве я король? Король,

убивший девушку? Нет, нет, довольно,

я падаю -- в смерть, -- в огненную смерть,

я только факел, брошенный в колодец, -

пылающий, кружащийся, летящий

к растущему во мраке, как заря...

летящий вниз, навстречу отраженью".

1924

* Рецензия в журнале "Руль". Пьеса не опубликована.