Юрий Нагибин - Бабье царство

- Жан! - послышался голос Марины. - Вон-на!.. - Она зло сверкнула глазами. - Ах, дрянь, к чужим мужьям клеишься? Сраму захотела?

- Да на кой он мне сдался! - равнодушно проговорила Настеха, отвернулась и снова налила водки.

- Чего на девку кидаешься? - сердито сказал Жан, не терпевший, чтоб кто-то действовал ему наперекор.

- Ее не убудет! Пойдем в жмурки играть! - И Марина увлекла мужа за собой.

Настеха отпила из стакана, водка толкнулась назад, и она с трудом удержала глоток в себе.

- Не надо, Настя, - мягко сказала, подойдя, Надежда Петровна

Настеха поглядела на председательницу светлыми от боли и ярости глазами.

- Оставьте меня!.. Хватит! Пожила я вашим умом, сыта по горло!.. - И, сжимая стакан в руке, Настеха непрочно и непрямо побрела прочь.

Надежда Петровна понурилась. К Настехе подошла Дуняша

- Не нужно, тетя Настя! - попросила она жалобно.

- Какая я тебе "тетя"? - мутно глянула на девушку Настеха - Я твоя подменшица у господ фрицев. - Она повела вокруг глазами и увидела Дуняшиного парнишку с хохолком. - Пристроилась, тихоня] А кабы не я, чего бы с тобой было, а?..

- Я это знаю, - тихо проговорила Дуняша

- А коли знаешь, молчи! Рюмку водки для Настехи жалеют, ишь, гладкие! Для своей благо-де-ятельницы, тьфу на вас!.. - Настеха оттолкнула Дуняшу. Пошла ты!.. Я, может, через тебя несчастной стала.. - Она опрокинула стакан в горло, часть водки пролилась ей на подбородок, за пазуху. - Брысь!.. - И той же неверной поступью Настеха устремилась вперед...

- Это в ней последняя боль кричит, - обращаясь к Якушеву, говорит о Настехе Надежда Петровна

- Последняя?.. - переспросил Якушев.

- Ну да. Бывает злая боль: от зависти, самолюбия, ревности - тогда сердце не умирает. А коли боль на любви - плохое дело, человек может в ней вконец истратиться. Я на себе испытала. Когда сыночка моего истребили, я Богово лицо разбила... Думала - все, жить не для чего. А потом другое пришло: надо жить, чтоб вокруг меньше боли стало. А вот, поди ж ты, чем Настехе поможешь?

- Да, помочь не всегда можно, - меланхолически согласился Якушев.

- Слушайте, товарищ Якушев, - насмешливо и грустно сказала Надежда Петровна. - Почему такое? О чем бы мы с вами ни говорили - хоть о сенокосе, силосе, прополке или навозе, - всегда разговор на личное свертываете.

Якушев смутился, покраснел.

- У вас что, в семье нелады? - напрямик спросила Петровна.

- Тишь да гладь, да божья благодать! - неловко усмехнулся Якушев. Одного только нет - любви.

- Куда ж она делась?

- Поиздержалась в дороге. Мало я в семье жил - все разъезды да войны. Отвыкли мы с женой друг от друга.

- Постель-то общая?

- А стыдно в ней, как в чужой.

- Эк же подло человек устроен! - сказала Надежда Петровна. - Когда у него чего есть, сроду не ценит!

- А когда нет ничего? - подхватил Якушев. - Чего тогда ценить? Пустой взгляд, взгляд насквозь, словно ты воздух или стекло. А когда тебя замечают - усталая брезгливость: неудачник, шляпа, заел век...

- Может, я слишком счастливая в своей семье была, только мне этого не понять. Чтоб близкие люди не могли договориться!..

- Договориться!.. Да разве мы слышим друг друга?

- Дети-то есть?

- Дочь. Замужем. Живет на Дальнем Востоке. Мы не видимся.

- Плохо это, товарищ Якушев. Но со мной вам не утешиться, прямо скажу.

- Этого можно было не говорить.

- А я думала, вы на жалость бьете.

- Нет! Я к жене - намертво... Она неприспособленная, злая и несчастная, у нее никого нет, и никому она не нужна, даже родной дочери. И я не имею права отойти от нее ни на шаг...

...Захмелевшая Настеха оказалась на лужке, где и большие и малые играли в жмурки. Сейчас водит Жан. Растопырив клешеватые руки, он кидается то в одну, то в другую сторону, силясь кого-нибудь поймать. Парни и мужики уклоняются ловко и молча, бабы и девки - с испуганным визгом.

Настеха и внимания не обратила на эти игры, она шла себе и шла через лужок и неожиданно оказалась возле Жана. Тот услышал близкие шаги, коршуном кинулся на добычу и сжал Настеху в объятиях.

- Попалась!.. Попалась!.. - закричали вокруг.

- Отпусти ты ее! - ревниво сказала Марина - Чего шаришь-то!

- Чтоб узнать, кого поймал, - возразил Жан. - Настеха! - И он сорвал с глаз повязку.

- Водить!.. Настехе водить!.. - закричали играющие. Марина накинула Настехе повязку на глаза, двойным узлом связала концы на затылке и, раскрутив девушку за плечи, сильно толкнула вперед. Настеха засеменила, чтоб не упасть, и с трудом удержалась на ногах.

Марина сделала знак: молчок! - и увлекла всех играющих с лужайки.