Юрий Нагибин - Срочно требуются седые человеческие волосы

...Девушка лет семнадцати, разительно похожая на Гущина, его дочь Женя, мажется перед зеркалом. Гущин, по обыкновению листавший какой-то альбом с видами Ленинграда, увидел ее отражение в оконном стекле.

- Ты уже мажешься? - спросил он удивленно.

- Давным-давно! Ты не наблюдателен, папа.

- Спасибо. Не могу сказать, что ты меня обрадовала.

- Я, кажется, не давала подписки делать все тебе на радость.

- Разумеется! - принужденно усмехнулся Гущин.

- Или это было условием моего появления на свет? - безжалостно настаивала Женя.

- Ну, ну, перестань. Ты, как мама, любишь добивать противника.

- Что ж, у меня есть чему поучиться, - с вызовом сказала Женя.

Гущин не подхватил брошенной перчатки.

- Ты куда-то собираешься?

Женя пренебрежительно дернула плечами.

- Да ничего интересного!

- Слушай, а может, завалимся в Химки?

- Водные лыжи? - чуть оживилась Женя. - Жаль, я только что сделала прическу.

- А хочешь, пойдем в бар - по кружке ледяного пива с сосисками.

- Это соблазнительно. Но от пива толстеют.

- А в зоопарк? - упавшим голосом предложил Гущин.

- Я уже вышла из этого возраста.

- Ну, а куда ты хочешь пойти? - почти с отчаянием спросил Гущин. - В кино, в ресторан?..

- Не старайся, папа, все равно ничего не выйдет.

- Как странно: все говорят, ты похожа на меня. Но ты вылитая мама.

- Я не большая мамина поклонница, - холодно сказала Женя. - Но кое в чем мамин опыт заслуживает внимания.

- Мама прожила нелегкую жизнь...

- Только не вспоминай войну, карточки и заслуги фронта перед тылом. Все это в зубах навязло. Я имела в виду другие мамины достоинства.

- Какие же?

- Умение быть самой собой, ни с кем и ни с чем не считаться.

- Я лично не вижу в этом... - начал Гущин. Женя зажала уши.

- Только не ссылайся на свой пример! Это, извини меня, просто смешно. Ты, конечно, хороший специалист, все это знают. Но каждый человек, если он не круглый идиот, обязан понимать в своем деле. Ты не думай, что я тебя не люблю, папа, просто детские представления о Великом отце миновали. Я все увидела таким, как есть. И это меня не устраивает, вернее, устраивает на условиях полной свободы. И не будет ни зоопарка, ни планетария, ни водной станции, ни киношки - не рассчитывай на уютный домашний заговор обиженного отца с любящей дочерью против грешной матери...

- Сергей Иваныч, а хотите, я покажу вам свой Ленинград?

- А это удобно?

Наташа засмеялась.

- Я была уверена, что вы скажете что-нибудь в этом духе. Конечно, удобно.

- А где он, ваш Ленинград?

- Совсем рядом - на Профсоюзном бульваре. Они пошли туда пешком.

Возле бульвара им попался навстречу маленький ослик под громадным, нарядным, обитым красным плюшем седлом. На таких осликах катают детей в парках.

- Какая крошка! - удивился Гущин.

- Спасибо скворцу за то, что он такой большой, а ослику за то, что он такой маленький, - нежно сказала Наташа.

- О чем вы? - не понял и отчего-то смутился Гущин.

- Спасибо жизни за все ее чудеса, - так же нежно и странно ответила Наташа

Они подошли к дому Наташиных друзей, миновали двор, толкнули обитую войлоком дверь и сразу оказались в мастерской художника

Чуть не половину обширного помещения занимал гравировальный станок и большая бочка с гипсом. Помимо двух мольбертов здесь находилась приземистая, широченная тахта, десяток табуретов и торжественное вольтеровское кресло. С потолка свешивались изделия из проволоки, напоминающие птичьи клетки, - модели атомных структур, вдоль стен тянулись стеллажи с гипсовыми скульптурами каких-то диковинных фруктов. Картины, рисунки и гравюры свидетельствовали, что мечущаяся душа хозяина мастерской исповедовала множество вер. Суздальские иконописцы, итальянские примитивы, французские импрессионисты, испанские сюрреалисты, отечественные передвижники поочередно, а может, зараз брали его в плен. Но во всех ипостасях он оставался размашисто, крупно талантлив. Да и сам художник был хорош: громадный, плечистый, с кудрявыми русыми волосами, он являл собой в редкой чистоте тип русского былинного богатыря Микулы Селяниновича

- Познакомьтесь, - сказала. Наташа, - мой старый друг - художник Петя Басалаев, мой новый друг - инженер Сергей Иванович Гущин.

Художник тряхнул русыми волосами и размашисто пожал Гущину руку.

- Наташкины друзья - наши друзья.

- Наташа слишком щедра ко мне... - церемонно начал Гущин.

- Мы познакомились только сегодня, на улице, - просто сказала Наташа Но это ничего не значит.