В Нарежный: Гаркуша, малороссийский разбойник

- Что за причина такой неумеренной веселости?

- Что за новость? - воззвал Сидор. - Где же и повеселиться, как не на весельи [В Малороссии весельем называется свадьба. (Примеч. Нарежчого.)]?

- Это правильно, - сказал Гаркуша. - Однако веселиться можно только тогда, когда пет за нами никакого особенного дела. Хорошо ли ты все устроил и будем ли мы довольны вечерним угощением, равно как и все братство?

- О господи! - воскликнул Сидор, всплеснув руками. - Да если бы пожаловало к нам все шляхетство с пяти соседних хуторов с женами и детьми, то все были бы довольны и пищею и напитками, а о братстве и говорить нечего. Как скоро солнце спустится за бор, то человек двадцать примутся за стряпню, а между тем в ожидании ужина я кое-чем вас позабавлю.

- Кстати, - воззвал Гаркуша. - За суетами мне не удалось тебя спросить, каким искусством ты затащил сюда священника с причтом?

- Самое простое дело, - отвечал Сидор. - Получив от тебя приказание достать священника и ввести его сюда с возможною осторожностью, я взял четырех удальцов из своего отряда и прямо отправился на известный тебе луг, где пасутся наши лошади. Отделив пару, пустились мы к выходу, где в непроницаемой трущобе хранится несколько повозок. Впрягши коней в одну из них и приказав товарищам дожидаться меня лежа на траве, проворно поехал я в наше село и прямо завернул на двор попа Ериомы. Вошед в светелку, я с печальным видом сказал:

- Честнейший иерей! Пан Япько находится при смерти и имеет набожное желанно покаяться в своих прегрешениях. Благоволи, всечестный отец Ернома, сесть со мною в кибитку и с дьяком Ерохой. питому что пап Яиько хочет прсжяе отслужить молебен, и если не будет помощи, тогда уже прибегнуть к исповеди, - и отправимся на хугор.

Поп задумался и после сказал:

- Это очень хорошо, что пап твой при смерти, ибо без того никогда бы не вздумал раскаиваться, Но вот, мой свет, что очень плохо. Я довольно наслышался о пане Яцьке и несколько знаю его лично. На хутор его путь не ближний, и прогуляться по-пустому, право, невесело. Поди-ка, дружок, к товарищу моему отцу Варсонофию; он меня помоложе и легче на подъем; а я послужу дома и посмотрю, не пошлет ли милосердный бог на кого-либо из здешних прихожан лихой немощи, - так это будет поздоровее!

- О велелебный отеи Ериома! - сказал я со слезами на глазах. - Тебе нельзя не знать, как приближение смерти переменяет людские нравы! Пан Япько теперь настоящий мот, если только не грешно сим именем назвать умирающего. Вот тебе и ясное тому доказательство! - Я вытащил из кармана мошну и, отсчитав пять рублевиков, а в сторону отложив два, сказал: - Это только задаток, отец Ериома, тебе, а это дьяку Ерохе!

У Ериомы радостью заблистали глаза. Он, с улыбкою уложив свою добычу под образами, сказал:

- Вижу, что пан Яиько не лишился еще благодати!

Пожди немного, сейчас явится и дьячок Ероха.

Он и в самом деле скоро воротился с гостем.

- Вот тебе, пан дьяк, - говорил он, указывая на рублевики, - за будущие труды, и сей молодец сказывает, что это только задаток!

- Уверяю моею честью и совестью, - говорил я набожно, - что под подушкою у пана Яцька отложено уже для твоего превелебия пять рублевиков, а для твоей чести - три.

- О, когда так! - вскричал пан дьяк с восторгом, пряча в карман деньги, - то я готов хотя за тридевять земель.

Думаю также, - продолжал он, разглаживая усы, - что домой с пустыми желудками не отпустят.

- Статочное ли дело! - вскричал я. - Вам столько предложено будет всякого съестного и питейного, что дай только всевышний силу со всем управиться!

Скоро уселись мы в кибитку, я взял вожжи, приударил коней, и они поскакали из села в поле. Огец Ериома, видя, что я, вместо того чтобы ехать по дороге в хутор, переехал ее и пустился напрямик к синевшемуся лесу, спросил торопливо:

- Хорошо ли ты знаешь дорогу?

Я отвечал, что битая дорога от весенней воды так перепорчена, что непременно опрокинемся и переломаем себе шеи; а я намерен ехать целиком Говоря слова сии, я усердно погонял коней. Отец Ериома молчал, но дьяк Ероха был неугомонного десятка.

- Дружище! - вскричал он. - Ты и не думаешь сворачивать к хутору, а едешь все к лесу. Уже едва видна наша колокольня, а лес как на ладони, Сейчас сворачивай, или я тебе сверну шею!

Я не отвечал ни слова, а приударил лошадей и поскакал с новою силою.

- Ну, честный отец! - сказал пан Ероха вполголоса. - Чуть не в западню ли мы попались! Сворачивай! - вскричал он с бешенством. - Разве ты треокаянный - везешь духовных особ в омут, на съедение волкам, а может быть, и нечистой силе?