Николай Наседкин - Всех убить нельзя (Сценарий)

Пацанчик (откашливается, еле слышно). Брательник в Пригородном лесу щас... Он в "Туристе" на лодочной пристани пашет... А тот, брательник сказывал, вроде на море щас живёт, у родни в Сочи...

Антон задумчиво смотрит на Пацанчика, что-то прикидывает.

Антон. Тэк-с, тэк-с, тэк-с... Ну что ж... Наташка-то, спрашиваю, понравилась? Молоденькая, тринадцать лет всего... В психбольнице она лежит... С тех пор и лежит...

Пацанчик. Дяденька! Да не хотел я! Они меня заставили!..

Перед мысленным взором Антона та мерзкая сцена.

39

КВАРТИРА СОСЕДА. Пацанчик, пуская слюни удовольствия, елозит на Наташке, у неё распахнут рот в крике. Деваха держит её...

40

ПОДВАЛ. Лицо Антона каменеет. Он зловеще медленно подходит к Пацанчику, расстёгивает у него брючный ремень. Тот испуганно вытягивает шею, высматривает - что с ним делают? Антон ремнём перехватывает Пацанчика через живот повыше штанов и притягивает его плотно к столбу. Застёгивает ремень сзади. Нагибается, разувает Пацанчика, стягивает с него носки. Снимает с него и майку. Морщась, собирает носки Пацанчика в комок, резким движением запихивает этот комок Пацанчику в рот. Перехватывает майкой нижнюю часть его лица, притягивает голову его к столбу. Теперь Пацанчик может двигать только ногами.

Из карманов Антон медленно достаёт и выкладывает на дощечку, словно в операционной, плоский флакон одеколона "Саша", носовой платок, нож-"белочку". Пацанчик широко распахнутыми глазами наблюдает за зловещими приготовлениями. Антон раскрывает нож, пробует лезвие, удовлетворённо хмыкает. Подходит вплотную к Пацанчику.

Антон (проникновенно). Я решил тебя помиловать, понял? Сначала я решил всех вас, мразей, уничтожить. Вас же негодяев нельзя оставлять жить. Вы ж скольких ещё можете погубить и в грязь втоптать... Ну вот... Но потом я вспомнил, на твоё счастье, что у нас даже государство наше подлое несовершеннолетних не казнит. Поэтому я решил тебя очень и очень легко наказать. Мужайся, голубчик! Мужайся! Благодари Господа Бога, что жив останешься...

Говоря последние слова, Антон отвинчивает крышечку одеколона, обильно смачивает платок, тщательно протирает платком лезвие ножа. Плескает одеколона на руку, моет ладони, пальцы. Подходит к Пацанчику (тот смотрит дикими глазами, бешено вращает зрачками, мычит), расстёгивает ему штаны, спускает вниз вместе с трусами. Нагибается и делает резкое секательное движение.

Антон. Вот так!

Пацанчик дёргается, мычит, страшно напрягается, потом обмякает, повисает на путах, уронив голову на грудь. Антон омачивает платок одеколоном, прикладывает его к свежей ране. Смотрит на флакон, выливает остатки на место "операции". Отбрасывает пустой флакон, брезгливо оттирает руки от крови свежим белым платком. Тщательно осматривает себя при свете подвальных фонарей...

Проходит некоторое время. Пацанчик лежит на земле. Он уже в трусах. Под головой - собственные штаны. Антон сидит рядом, задумался, грустен. Смотрит на часы, достаёт из кармана маленький пузырёк с нашатырным спиртом, открывает, подсовывает Пацанчику под нос. Тот морщится, вертит головой, открывает глаза. Несколько секунд бессмысленно смотрит вверх, потом скашивает глаза на Антона. Резко вскидывается и со стоном хватается за пах. Лицо его кривится, перекашивается.

Пацанчик (со слезами). С-с-сука! Чё ты со мной сделал? Убью, гад!

Антон медленно раскрывает нож, объясняет - спокойно, убедительно.

Антон. Нет, это я тебя убью, ублюдок. Я. Понял? Радуйся, что жив остался. А без баб многие люди на свете живут и ничего. Наташку помни теперь до могилы... И - серьёзно предупреждаю: если кому расскажешь, или за мной охотиться начнёте - убью сразу. Мне теперь терять нечего, я своё уже отжил...

41

КВАРТИРА. Вера открывает дверь Антону, впускает домой.

Вера (равнодушно). Что ты так поздно? (Не ожидая ответа, идёт в комнату)

Антон. Да так, гулял по улицам. Проветрился немного.

Вера (за кадром). Письмо пришло, из Москвы.

Антон замирает на одной ноге - успел снять только один сандалет.

Антон. Ну, ну? Что пишут?

Вера (за кадром). Пишут, что переслали наше письмо в областную прокуратуру.

Антон швыряет сандалет в угол, садится на обувную полку, бьёт себя кулакам по колену.

Антон. Вот сволочи! Всё, не надо больше никуда писать - бесполезно.

Вера (за кадром, ровным голосом). А что же нам делать?

Антон. Пока ничего. Поживём - увидим. Дай-ка лучше поесть, что-то устал я...

Вера (за кадром). Посмотри сам, там, вроде, суп остался...