Виктор Некипелов - Институт Дураков

Мое амбулаторное обследование было проведено во Владимирской областной больнице 14 сентября 1973 года. После пятиминутной беседы со мной комиссия вынесла заключение: "Излишняя, чрезмерная вспыльчивость, заносчивость... Склонность к "правдоискательству", "реформаторству", а также к реакции "оппозиция". Диагноз: вялотекущая шизофрения или же психопатия... для уточнения необходимо направить на стационарное обследование". И следователь выписал постановление о направлении меня на обследование в институт имени Сербского. Я заметил следователю, что быстрее и дешевле было бы провести такое обследование во Владимире, на что он ответил: "В нашей психбольнице нет специального отделения, мы сюда никого не переводим. Здесь нет решеток на окнах". Это была явная ложь - и про решетки, и про заключенных. Со мной в камере №40 во Владимирской тюрьме №1 сидел человек, который проходил стационарное обследование во Владимире. Но он был обычным уголовным преступником, обвиненным в хищении государственного имущества. Просто следователь был убежден, что в институте Сербского, где неоднократно уже здоровых диссидентов объявляли невменяемыми, подтвердят мою "вялотекущую шизофрению", т.е. признают больным.

ЗЕЛЕНЫЙ КУВШИНЧИК

Размышления на тему кожуры от апельсинов прервал вошедший охранник:

- На выход! Кто первый?

Желающих быть первым оказалось много, и охранник взял того, кто ближе всех стоял к двери. Потом вывел еще одного, а в следующий раз зашел с бумагой в руке.

- Который из вас Не-ки-пе-лов? - прочел по слогам.

Я вышел вперед. Все смотрели на меня с удивлением и интересом. За что это ему такое отличие? Охранник провел меня в приемную и усадил у двери, сказав: "Ждите".

Ждал недолго. Меня вызвали в кабинет. За столом сидел врач. У него было желтоватое лицо курильщика, глубоко посаженные глаза за темными очками напоминали совиные. Я узнал позже, что это был Альберт Александрович Фокин, из 4-го отделения. Многих диссидентов именно он отправил в психиатрические тюрьмы.

Фокин заполнил бланк, прикрепленный к карточке-истории болезни. После серии обычных вопросов, касающихся моего обвинения, образования, последнего места работы и детских болезней, он вдруг спросил: "А как вы ведете себя в коллективе? Вы легко общаетесь с людьми?". Я пожал плечами. Вопрос был нелепый. К тому же я для себя решил, что вообще не буду вступать в разговоры с психиатрами.

Мое дело лежало на столе - пухлая папка, листов сто пятьдесят... Думаю, это было мое тюремное дело, которое не нужно путать со следственным. Возможно, последнее тоже было направлено в институт Сербского.

Когда формуляры были заполнены, две толстые няньки повели меня в баню. Сверкающая белизна кафеля была пыткой для глаз. Няньки велели раздеться и сунули мою одежду и все мои вещи в казенный больничный мешок, сказав, что в отделении меня накормят. Мои попытки оставить при себе Уголовный кодекс и Уголовно-процессуальный кодекс не увенчались успехом - "не положено". Тетради няньки отложили, чтобы отдать на просмотр врачу - так, мол, положено, их вернут с разрешения врача. Тут же из тетрадок были вынуты скобки. Еще одно психиатрическое "не положено". Бог мой, сколько таких "положено" и "не положено" в ГУЛАГе! Они забрали мою расческу, очки, шариковую ручку тоже, уверяя, что врач непременно разрешит пользоваться ею. Освободив от этих обременяющих плоть предметов, няньки усадили меня в ванну и запорхали вокруг, как наяды. Одна терла мне спину мыльной губкой, другая поливала мою голову теплой водой из пузатого зеленого кувшинчика с выщербленной эмалью. Кувшинчик был так старомоден, казался таким мирным, домашним, он будто перенесся сюда из далекого-далекого детства.

ОСНОВАНИЯ ДЛЯ НАЗНАЧЕНИЯ ЭКСПЕРТИЗЫ

Следователь назначает экспертизу для получения сведений о психическом здоровье подсудимого и о его способности отдавать себе отчет за совершенное преступление. Экспертиза назначается и в случае, когда есть справка, что обвиняемый в прошлом уже состоял на психиатрическом учете, находился или находится под наблюдением психиатра. Для направления человека, находящегося под следствием, не требуется согласия прокурора (ст.188 УПК РСФСР). Хорошенькое дело! В системе Управления внутренних дел, где следователь и прокурор находятся в одном списке платежной ведомости и получают зарплату в одной и той же кассе, подразумеваемого контроля над следствием со стороны прокурора в данном случае просто не существует. Наши прокуроры вообще не любят спорить со следователями. Зачем им это? У тех и других цель одна защищать интересы государства. И правда здесь не требуется, не нужна.