Майя Немировская - Родные - не родные

Утром Семен с матерью уехали, и Аня стала готовиться к предстоящему переезду. Не дожидаясь получения аттестата, сразу же после последнего экзамена, она должна была уехать.

Семен приехал на рассвете, на грузовике. Быстро погрузив свой небогатый скарб, Аня стала прощаться с тетей. На душе было тяжело. Тетя, не сдерживая рыданий, обхватила ее за шею и не отпускала. Будто чувствовала, что расстаются они навсегда...

Добирались они весь день и всю ночь и лишь с рассветом въехали в пригород большого, едва начавшего просыпаться города.

Когда вдруг из-за поворота неожиданно расскрылось огромное голубое, сверкающее в рассветных лучах пространство, Аня даже не поняла сразу, что это и есть море. Она столько о нем слышала, читала и вдруг оно появилось перед ней, как чудо. В открытое окно кабины, где они сидели втроем с шофером, ворвался свежий пахнущий водорослями и рыбой соленый ветер, и у нее слегка закружилась голова. Семен, уставший, с потемневшим лицом, что-то говорил ей, обьяснял, но она не слушала его, а все смотрела и смотрела не отрываясь на эту безграничную ширь, по берегу которой они ехали.

Но вот машина свернула вправо, въехала в узкий переулок и остановилась у невысокого кирпичного домика за выкрашенным белым забором.

- Приехали-устало улыбнулся шофер. Почти без остановок он вел машину двое суток и, довольный, что рейс прошел успешно, добродушно поглядывал на Аню. Семен вытащил пожитки из машины, рассчитался с водителем и пропустил Аню первой в калитку.

Как только они вошли во двор, на крыльце появилась Софья Александровна в переднике и белом платочке, завязанном за уши.

- Добро пожаловать в наш дом, нашу семью.

Аня поднялась по ступенькам, вошла в дверь. Две небольшие комнаты и кухня, откула уже доносился запах жареной рыбы и домашнего печенья, сияли чистотой.

- Эта комната будет вашей- Софья Александровна показала на спальню. Устраивайся, располагайся. Все здесь твое.

Ане сразу все стало нравиться в этом доме. Отношения между матерью и сыном были спокойные, ласковые. Немолодая женщина обращалаась с сыном, как с ребенком и сразу же это отношение перенесла на Аню.

- Деточка, одень шляпу, солнце сегодня жаркое. Деточка, попробуй это кушанье - часто слышалось в доме.

В теплые июньские вечера, ожидая с работы Семена, они сидели на крылечке вдвоем, читали или пили чай, Иногда забегали шумные, веселые соседки, с любопытством поглядывали на Аню. И заметно было, что мать испытывает гордость, что сын ее выбрал в жены такую красивую, скромную девочку.

Семен уходил утром рано на фабрику, возвращался поздно и одного взгляда на мать и жену было ему достаточно, чтобы понять, что все у них хорошо. Они вместе ужинали, иногла шли вдвоем с Аней к морю. Возвращались почти ночью. Он поддерживал ее под руку, и она чувствовала, как ее обволакивает его нежность. И становилось уютно и тепло рядом с ним, и мечталось об их будущем доме, о детях, которые появятся у них. И казалось, что впереди их ждет счастье и ничто не сможет этому помешать...

Внезапно, как пожар, началась война. Все резко поменялось в одно мгновение. Другим стал город, дома, люди на их тихой улице. Каждый день приносил новые вести, новые слова-"мобилизация, "эвакуация", "оккупация".

Семена призвали на фронт на пятый день войны. Еще через день он, постриженный, изменившийся, с глубоко запавшими глазами, отправлялся на фронт.

Они стояли на пероне, он посредине, мать прильнувшая с одной стороны, жена с другой. Он гладил мать по спине и негромко повторял одно и то же:

- Аню не оставляй, не оставляй ее.

Мать с залитыми слезами лицом, не отрываясь от Семена, лишь кивала седой головой.

На следующий день забежал посыльный с фабрики, сказал, что фабрика срочно эвакуируется вместе с членами семей, ушедших на фронт. На сборы осталось несколько часов.

Быстро собрав самое, как им казалось необходимое, с тяжелыми узлами в руках, еле добрались до станции. Там уже стояли люди с вещами, с орущими детьми - все тепло одетые, бледные, растерянные, Никто толком ничего не знал, куда едут, когда начнется посадка в их состав. Говорили, будто повезут их в Ташкент.

Наконец подошел поезд. Сопровождающий быстро выкрикивал фамилии, и люди толпясь, толкая друг друга, передавая через головы детей, стали заполнять вагон. Едва успев подсадить свекровь и уцепиться за поручень, Аня почувствовала, что поезд уже движется. Кто-то сзади толкал ее в спину, кричал "быстрее, быстрее", втискивая ее в вагон. Кто-то еще успел вскочить на ходу и заглушая все, поезд быстро набирал скорость, мчался, словно спасаясь бегством.