Елена Нестерина: Мафия пишет оперу

- А ну-ка, Мыльченко, давай, напряги мозги.

- Ты ж понимаешь, что нам оперетта нужна.

- Вот и придумай по-быстрому сценарий. - ту же окружили его девочки.

- И мы постановку поставим...

Их кольцо постепенно сжималось. Несчастный Антоша заметался. Вроде бы, вот он, желанный успех и признание, но...

- Я, да я... - запинаясь, заговорил Антоша. - Стихи могу, да, прозу тоже... А оперетту я никогда, нет, никогда...

- Ну надо же когда-нибудь начинать. - резонно заметил кто-то из мальчишек.

Девочки, ободренные поддержкой, ещё активнее принялись тормошить бедного поэта.

- Антоша, ты же можешь! - проникновенно говорили они.

- На тебя одна надежда!

- Ты должен спасти класс! Для всех постараться...

- Ведь ты же стихи пишешь? Рассказы сочиняешь? А уж оперетту тебе раз плюнуть, Мыльченко!

- Ведь это только ты можешь! Только ты!

Никто из восьмого "В" не заметил, как много пристальных глаз следило за развитием этого события и сколько настороженных ушей прислушивалось к разговору. А напрасно...

Следующим после большой перемены в восьмом "В" был урок географии. Географию преподавал маленький пыльный человечек по кличке Сырник, которого не то что не слушались, а открыто игнорировали. И пока он, как обычно, тихонько рассказывал сам себе о строении геосинклиналей и движении земных платформ, а затем вызывал кого-то по журналу и ставил этому человеку оценку "два", потому что тот просто не слышал, что его вызвали и к доске не выходил, в классе шла разработка проекта "оперетта". Девочки, которым больше всего хотелось участвовать в постановке и играть каких-нибудь принцесс, рьяно атаковали Антошу.

- Антончик, - дергая поэта за рукав, ласково пела самая крупногабаритная девочка в классе Даша Спиридонова, - напиши нам сценарий. А мы за это тебя Гуманоидом обзывать не будем.

- Честное слово - никогда, только напиши! - клялись остальные.

- Да что там - обзывать... - смущенно бормотал Антоша.

К Гуманоиду он давно привык. Как с детских лет к нему это прозвище прилипло, так и преследовало до сих пор. Очень уж он был нестандартный мальчик, вот и выделялся всегда в толпе, словно самый настоящий пришелец-гуманоид среди землян... Сейчас же, казалось растерянному поэту, когда его мечта, наконец, сбывается - люди сами просят его создать произведение искусства, он ничего-ничего не может сделать...

- Да я ж в драматургии не силен! - восклицал он.

Девочки хором принимались его хвалить, многие вспоминали стихи, которые он когда-то им посвящал, пытались цитировать с последующими восторженными откликами. И Антоша отнекивался все кокетливее, а вскоре забормотал уже что-то вроде: "Ну я попробую... Может быть, что-то... Но я не могу ручаться..."

За поэтом Антошей, у которого пробил, наконец-то звездный час признания его таланта, с последней парты, пряча улыбку, следила Арина Балованцева. Она радовалась Антошиному успеху. Сама Арина не чувствовала себя артисткой, поэтому в спектакле участвовать не собиралась. Она подмигнула обернувшемуся к ней поэту, давая понять - молодец, я за тебя рада. И занялась более полезным, чем постановка спектакля, делом - Сырник вытащил к доске её верного друга и телохранителя Витю Рындина, который на беду свою фамилию, тихо произнесенную Сырником из-под журнала, услышал и вышел к доске, вот Арина и принялась активно Вите подсказывать.

Глава II

Как воруют мозги

Быстро понеслись дни, отпущенные на создание драматических шедевров. Ученики восьмых и девятых классов бегали и суетились, стараясь выдумать что-то оригинальное. Где-то уже были придуманы сюжеты спектаклей и шли репетиции. А для того, чтобы попасть на сцену актового зала и порепетировать там, даже в очередь записывались.

Восьмой "В" тоже пытался что-то придумать. Но с каждым днем активность постепенно сходила на нет. Все больше становилось понятным, что шансов выиграть, да и вообще просто сочинить что-то дельное, практически никаких. Грустным ходил и классный руководитель Петр Брониславович. Ведь за все время обучения никогда и ничего, кроме "Веселых стартов" и лыжных кроссов, его восьмой "В" не выигрывал. Так что хоть загоняй этих оболтусов в спортзал и отдавай команду репетировать оперетту, хоть нет - результат один. Нулевой.

Антон Мыльченко, постоянно понукаемый девочками, и особенно Дашей Спиридоновой и Эльвирой Накоковой, которые во что бы то ни стало хотели выступить в главных ролях, растерялся окончательно. Теперь он вздрагивал от каждого громкого слова и думал лишь о том, что капризная муза отвернулась от него - ведь шанса отличиться в драматургии она ему никакого не давала. Вновь начались насмешки, тычки в спину, а презрительная кличка "Гуманоид несчастный" раздавалась непрестанно. Сник поэт, загрустил писатель...