Леонид Нетребо - Господа офицера

Две бутылки ярко желтели и радужно отблескивали золотистыми этикетками в руках Снежкова, который выглядел, как человек, совершивший подвиг.

- Что за херню ты купил, Снежок? - зловеще прошипел Айзик, вращая глазами.

- Это "Херес", "Хе-рес", - миролюбиво объяснил Снежков, проводя пальцем по надписи на бутылке, как будто ничего не произошло. Хотя, было заметно, он догадывался, в чем причина Айзикова гнева.

- Хер-Ес, - передразнил Айзик, по своему расставив акценты. - Ты думаешь, я читать не умею? - Он взорвался: - На что ты деньги угрохал, интеллигент! Что, водки не было, бомотухи, наконец?!... Или опять компоту захотелось?!

- Воскресенье сегодня! - смело закричал Снежков, потому что говорил правду. - Только слабые напитки продают! Этот - самый крепкий! Все равно ведь, думаю, будете в "лигрылы" переводить - вам же по барабану в этом плане: что "Херес", что "Хер-Ес"!...

Он был прав. Для Айзика, и не только для него в нашей студенческой среде, "лигрыл" являлся зачастую решающим параметром. Особенно при дефиците финансов. Дробь: Литр помноженный на Градус, и все это поделенное на количество Лиц, то бишь Рыл. Чем больше величина "лигрыл" на данную денежную сумму, тем ценнее напиток.

- Об чем шумим, народ?

На пороге магазина стоял тщедушный мужичек довольно затрапезного вида. Рубашка навыпуск выполняла двоякую роль: скрывала то, что топорщилось из кармана брюк, а так же то безобразие, которое представлял из себя пояс на впалом животе. Впрочем, последнее трудно было утаить - нижние пуговицы на рубахе отсутствовали. Легко догадаться: чтоб не упали портки, мужику необходимо было затянуть пояс на последние, дополнительно проколотые дырки, смяв верхнюю часть брюк в гармошку.

Айзик стоял, отчаянно загнав руки в узкие карманы джинсов, поникший, казалось, не зная, как жить дальше. Сказал, борясь с раздражением:

- Отец. Дядя. Или дедушка. Не знаю, как вас лучше назвать. Вы местный житель. У нас уже было несколько небольших встреч сегодня. Но все они почему-то заканчивались примерно одинаково - мы покидали друг друга. У меня такое предчувствие, что ничего нового нас в этом смысле не ожидает. Извините.

Мужик продолжал улыбаться щербатым ртом, превращая все маленькое лицо в складки и щелки:

- Просто не могу, когда люди ругаются. По пустякам... Подумаешь! Можа, я чем помочь могу. Вот, - он приподнял край рубахи, обнажив серебристую макушку водочной бутылки, - как раз ищу... - он запнулся, обвел нас взглядом, еле уловимо кивнув на каждого, пересчитывая, - четвертого. - Он еще сильнее заулыбался, обнажив не только редкие желтые зубы, но и десна, довольный своей шутке, которая, по его мнению, ярко продемонстрировала остроумие. Айзик оживился:

- Дядя, подскажите, где вы это купили?... - и сразу осекся. Махнул рукой: - А, все равно денег больше нет. Послушайте, может, махнем? Две наших красивых и дорогих на одну вашу прозрачную? - предложение прозвучало безнадежно, это все понимали.

- Кака разница, где купил! Главно - факт. Как ветерану и надежному клиенту завсегда отпускают. Даже в выходной, даже, быват, в долг. Ладно, он тронулся в сторону скверика, - чо на жаре-то стоять. Пойдем, скорпи... скопи...

- Скооперируемся! - в след ему радостно подсказал Айзик, чуть не подпрыгнув. - Действительно, мы вас приглашаем: две наших плюс одна ваша!

- Пойдем, пойдем!... Приглашаем! - мужик не оглядываясь хмыкнул. Вашей мочой запивать будем.

В сквере мы расположились на одинокой скамейке, скрытой от внешнего мира большими кустарниками. "Мое место!" - гордо проговорил наш новый знакомый и извлек из соседнего куста большой граненый стакан.

- Этот для портвейну, - объяснил с сожалением, щелкая по стеклу. Водочный, аккурат сто грамм, разбили недавно. Ладно, - он протер емкость уголком рубахи, - пойдет, не баре. Точно, Абрам? - это он Айзельману. Давай, разливай, - отдал стакан Снежкову, - ты самый путевый, грамотный, вижу. А вы пока рассказывайте, - его внимание досталось и мне, - откуда и почем!...

Айзик выпил первый. Отдышался, отморщился, проморгался, закурил.

- Вообще-то я не Абрам, а Павел, - он кашлянул в кулак, явно борясь с накатывающим приступом гордости: - Вообще-то, мы спортсмены... В Москву едем. На Олимпиаду.

Снежков слегка поперхнулся.

Мужик лукаво прищурился, кивнул понимающе:

- Поболеть едете, я вижу? - он указал на Снежкова, который "заливал" только что выпитую порцию водки, запрокинув почти вертикально бутылку "Хереса", борясь с пеной.

- По всякому, - ответил Айзик, не всегда готовый к чужому остроумию. Постарался перевести разговор в другое направление: - Вы-то сами откуда и почем? Выговор у вас какой-то неместный - то ли горьковский, то ли уральский...