Павел Нилин - Мелкие неприятности

Павел Нилин

Мелкие неприятности

Ко мне уже садился пассажир, когда я через ветровое стекло увидел Федора Прокопьича. Правда, я не сразу определил, что это и есть Федор Прокопьич, но сильно заинтересовался в том смысле, что мне откуда-то очень знакомый этот старичок.

А пассажир уже теребит меня за рукав, что, мол, поедем, поедем, мне, мол, некогда. Но меня вдруг как ниткой потянуло к старичку, и я вылез из машины.

- Федор Прокопьич, - говорю, - это вы ли?

И во второй раз кричу эти слова почти прямо в ухо ему.

- А в чем дело? - откликается он и этак близоруко и почти что испуганно оглядывает меня. - В чем дело?

- Да вы, - говорю, не тревожьтесь. Я только спрашиваю, не обознался ли я. Вы ли будете Федор Прокопьич?

- Ну я. А в чем дело?

- Да ничего особенного, - говорю. - Просто я Стасик. Неужели вы меня не узнаете? Фомичев Стасик.

- Стасик? - Он поправляет очки одним пальцем. А в руках у него две коробки - большая с чем-то и малая, наверно с обувью. Понятно, что он вышел из ЦУМа и пережидает поток машин, чтобы перейти на ту сторону, к Большому театру. - Какой Стасик?

- Обыкновенный, - уже смеюсь я. - Фомичевой Матрены Семеновны сын.

- Фомичевой? - вытаращивает он глаза. - Зовут-то тебя как?

И тут я понимаю, что он уже совсем старый. Да и неудивительно - больше тридцати лет прошло с тысяча девятьсот сорок второго. Да и тогда, в сорок втором, ему шло уже хорошо за сорок, а может, и за пятьдесят, кто его знает. А мне в ту пору еще не было шестнадцати.

- Стасик, - говорю, - меня зовут, Федор Прокопьич. Я же вам уже объяснил...

- А-а, ну теперь все понятно, - наконец-то, должно быть, раскумекал он. И спрашивает: - А здесь-то, в Москве, ты чего делаешь?

- Да вот, видите, на машине работаю. Одним словом, такси. Желаете, я вас куда нужно отвезу.

А пассажир этот, который сидит в моей машине на переднем месте, уже из себя выходит.

- Прекращайте, - говорит, - вашу дешевую торговлю. Мне, - говорит, ехать надо.

Меня, конечно, задели эти слова. И я говорю пассажиру:

- Извините, гражданин. Торговля тут ни при чем. По закону я, наверно, должен бы вас отвезти. Но я встретил, вот видите, дорогого мне человека, может, больше даже, чем родственника, и должен в первую очередь его доставить куда ему потребуется. Садитесь, - говорю, - Федор Прокопьич. А вы, гражданин, вылезайте...

Ах, как он взъерепенился, этот гражданин, как он начал выражаться по-всякому! Ты, говорит, еще не знаешь, гад, откуда я и где служу. Я, говорит, научу тебя, подонок, перевозить своих родственников. И еще добавил много слов. А главное, стал записывать номер моей машины и звать милиционера. Но я уже ни на что не обращал внимания. Я был рад без памяти, что встретил Федора Прокопьича, и хотел ему хоть раз в жизни услужить за то, что он сделал для меня в сорок втором году в нежном моем - для того времени - возрасте. Я бы, может, и жизни моей лишился тогда, если б не Федор Прокопьич. Ведь я уверен был, что его давным-давно и в живых-то нету. Ведь сколько лет прошло. И каких лет!

Он садится ко мне в машину, поскольку я так настойчиво его приглашаю. И все-таки с опаской поглядывает то на меня, то на счетчик. И говорит:

- Это что же, выходит, уговорил ты меня сесть в такси? Я на них тут уже два раза проехал. Очень начетисто. Этим способом и из штанов могут вытряхнуть, если зазеваешься. Одним словом, городок Москва.

- Мечта, улыбка, сказка, а не городок, - говорю я. - Если хотите, Федор Прокопьич, я вас по всей Москве прокачу. А счетчик для полной секретности вот кепкой накрою, чтобы он вас ни в малейшей степени не раздражал. А потом милости прошу ко мне домой, как говорится, на чашку чая.

- Что, богато больно живешь?

- Небогато, но сносно. Отдельной квартиры пока не имею, но комнатка подходящая. И с балконом. Сейчас, - спрашиваю, - поедем ко мне или позднее?

- Да ты что ухватился-то за меня? Не пойму я никак, - говорит. - В честь чего мы поедем-то к тебе? Для какой, словом, цели ухватился-то ты за меня?

- Ухватился, - говорю, - потому что уважаю вас и буду уважать, как говорится, по гроб жизни.

- Ну тогда свези меня обратно к зятю на Кутузовский. Я от коробок должен освободиться. Это мне штиблеты, а это правнуку заводной грузовик.

Было это в четверг, уже в конце моей смены. Отвез я Федора Прокопьича, куда он распорядился. А кататься по Москве он не пожелал. Условились, что в субботу в час дня я заеду за ним и он посетит меня.

Домой я приехал очень радостный. Говорю моей жене Люсе: