Павел Нилин - Знакомство с Тишковым

Но Тишков почему-то не повел гостей в конюшню.

Рассказав о достоинствах старика Бескудникова, он, сойдя с моста, завернул в сторону, где по едкому запаху можно было определить свинарник.

- Интерес к жизни - вот что главное, - сказал он философически. - Когда видишь, как под твоими руками жизнь налаживается, сам веселеешь. Конечно, если где-то сидеть, бумаги без толку перебирать, так, понятно, заскучаешь. И жизнь будет не мила. И состаришься раньше сроку...

"Это он на меня намекает", - подумал Сергей Варфоломеевич. Но Тишков, кажется, не имел его в виду.

- Мне тоже предлагали завхозом поступить в санаторий в городе Славянске, - продолжал он. - Один хороший знакомый усиленно предлагал. Говорит: "У тебя большой партийный стаж, с двадцать четвертого года, есть опыт работы. Можем тебя включить в номенклатуру". А я подумал: для чего она мне на старости лет, номенклатура? Ведь век я без нее прожил по своей специальности, своими руками. Добывал уголь...

"Хвастается, - определил Сергей Варфоломеевич. - Ну и пусть. Лишь бы поскорее показал своих проклятых чушек, и хоть присесть бы где-нибудь. Дальше свинарника не пойду. Пусть хоть что делают, не пойду. Не вижу необходимости".

- А сейчас я, честное вам слово, как во второй раз живу! - просиял Тишков. - Такое у меня настроение всей жизни. И нога моя, когда она на ходу, ничего. А вот как лягу, тут она мне показывает свой характер. Ноет, прямо гудит. Когда я у брата приютился, его супруга сильно обижалась, что я и по ночам стонать начинаю. Я-то сплю, не слышу, а нога, значит, меня стонать заставляет...

Перекресов, почти все время молчавший, спросил:

- А что у вас, Тихон Егорович, с братом произошло?

- С братом? - как бы растерялся Тишков. - А вы откуда знаете?

- Женщина там, на площади, в чем-то вас упрекала.

- Женщина? Ах, это супруга моего брата Ивана Егорыча. Нехорошая в общем женщина. Кукушка.

"Уклоняется, - подумал Сергей Варфоломеевич. - А тут что-то есть. Вот про это самое и рассказывал Терентьев. Но не запомнил я в подробностях..."

- История мне эта тоже, в общем, неприятная, - признался Тишков. Ничего занятного в этой истории, в общем, нет. Но поскольку заходит разговор, я, если вас интересует, могу объяснить. Но вы, может быть, сначала чушек наших желаете посмотреть? Вот они тут...

11

Из свинарника, сопя и хрюкая, выкатились на коротких ногах четыре огромные свиньи - свиноматки, как официально назвал их Тишков. Сквозь золотистую щетину просвечивали их розовые тела. И следом за ними выбежали, вертя хвостиками, поросята.

- Одиннадцать штук, - сосчитал Тишков. И как будто сконфузился. Немного. Но глядите, какая порода! Это нам Григорий Назарыч помог из "Авангарда" достать.

"Бедность, - подумал Сергей Варфоломеевич. - Какая бедность! А он радуется. И даже показывает своих чушек секретарю обкома. Хотя бы сотня их была - тогда другое дело".

Перекресов, однако, наклонился над каждой свиньей и каждую погладил по жесткой щетине.

И Сергей Варфоломеевич счел своим долгом проделать то же самое.

Перекресов поймал одного поросенка и подержал на руках. Этого Сергей Варфоломеевич сделать не смог, да и не захотел: к чему это?

Тишкову было приятно, что Перекресов поласкал поросенка. Тишков поймал еще одного и показал:

- Глядите, какие у него ноги. У него вся порода в ногах. Это нужно понять.

Сергей Варфоломеевич присел на опрокинутый ящик и наслаждался покоем. Пусть они рассматривают поросят, а он отдохнет. Пусть подольше рассматривают. Невидаль какая! В "Авангарде" ходит такое стадо в несколько сот голов, и никто не удивляется.

Удивляло теперь Сергея Варфоломеевича только то, что Григорий Назарович куда-то исчез. И за все время, обходя колхоз, они нигде ни разу его не встретили. Значит, есть еще участки, которых им не показывал Тишков. Неужели он и дальше их поведет? Когда же они уедут отсюда?

Перекресов вошел в свинарник, увидел, должно быть, интересное. Старуха свинарка Варвара Саввишна, как ее почтительно называл Тишков, стала объяснять что-то. А Тишков замолчал.

"Ну и пусть он хоть немного помолчит, - беззлобно подумал Сергей Варфоломеевич. - А все-таки когда же мы поедем? Обедать уж придется дома, ночью. Раньше ночи мы домой не доберемся. Впотьмах очень опасно ехать через тот мост. А придется обязательно ехать впотьмах". И еще вяло подумал Сергей Варфоломеевич: "Интересно все-таки, что же у него вышло с братом, у Тишкова? Не хочет он про это рассказывать. Ясно, не хочет. Про свиней рассказывает, а про брата не хочет".