Евгений Носов - Памятная медаль

Первыми, еще у околицы, встретились ребятишки - Колюнок и Олежка, весь день выглядывавшие его на дороге.

- Дядь Петрован, - канючили они, семеня обочь. - Получил медалю? А, дядь Петрован?

- Подьте вы... - продолжал брести Петрован.

- Покажь, а?

- Эки репьи!

- Пока-а-ажь. Хоть издаля...

- Ну чё? - остановился наконец Петрован. - Чё показывать-то? Ну вот она... - Петрован выколупнул из-под деревянно загремевших бубликов яркий, совсем новый бронзовый кругляш с каким-то дядькой, одной только головой во всю окружность. - Вот она...

Колюнок и Олежка вытянулись молодыми петушками, затаенно примолкли.

- Хоро-о-ошая! - едино признали они. - Эка блестит!

- Блестит-то она блестит... - сокрушился Петрован. - Да... как вам сказать, ребятки... Не моя она...

- Как - не твоя? - вроде как испугался Колюнок.

- Ты ее нашел? - раскрыл рот и Олежка.

- А-а... - трехпало махнул Петрован и, заломив несколько бубликов, насыпал румяного крошева в черных маковых мушках в подставленные ладошки. Давай, мыши, грызите... Вам этого не понять...

Над его избой струилось бездымное прозрачное маревце, пахло печеным. Это означало, что Нюша, дожидаясь его с наградой, истопила печь и напекла шанег. Но домой он, однако ж, не пошел, а, минув еще три избы, свернул к четвертой, Герасимовой.

Немогота хозяина удержала его жену Евдоху выставлять зимние рамы, а потому в избе накопилась испарина, запотелые окна тускло, заплаканно глядели на волю. К духу упревших щей, заполнявшему жилье по самые матицы, примешивался пронырливый, как буравец, запах валерьянки - от Герасима, из его каморы.

- Ляжит... Ох, ляжи-ит!.. - сразу заголосила согбенная, встрепанная Евдоха, увидев на пороге Петрована. - Проходь, проходь к нему, касатик. То-то буде радый! А то нихто ничево... Слова днями не слышит. Одна я... Ну да я ж ему чё путного скажу-то?.. Очертела, поди... Хуже скрипа колодезного... Вот ждал-ждал внуков - по головке погладить, а и те по чужим городам... Кабысь не себе рожали... Наказание господне... Проходь, проходь, Петя...

- Кто там пришё-ол?.. - квело донеслось из-за горничной глуби, следом послышался сухой, свистящий кашель и долгий, изнуренный стон.

- Иди, не бойся, - подбодрила Евдоха.

Сняв с себя бублики, Петрован обладил виски и, невольно приподняв плечи, как бы крадучись, ступил в горничный проем. Слабо мерцавший в углу святой Николай приветно покивал ему огненным острячком лампады, и он ответно осенил себя торопливой щепотью, отчего на его груди тонкой звонцой загомонили медали, услышанные, однако, Герасимом.

- Да кто там? Петрован... ты, что ли?

- Да я, я... Кому ж еще...

- Чё дак... путаешься? Ай ход забыл?

- Дак иду. Вот он я!..

В мерклом, безоконном застенке Герасим дожидался его в своей кровати, нетерпеливо приподнявшись на локте. Он был в исподней рубахе, бледно-желт иссохшим лицом, оснеженным на скульях и подбородке сивой недельной небритостью. Петрован неловко поддел под Герасима руки, обнял его, как если бы то был мешок с чем-то, и, сам сбившись с дыхания, поздравил с ветеранским праздником.

- А рази не завтра? - усомнился Герасим, обессиленно отвалясь на подушку.

- Не, братка. Седни аккурат девятое число. В районе прям на домах написано. И флаги кругом..

- Ага... Может, и так... А я лежу тут, в застенке... Только мухи и гундят... Деньки стороной обегают, без меня обходятся. Намедни будильник и тот итить отказался... Вконец свое истикал... Дак и я тоже...

- Давай посмотрю, - предложил Петрован, еще умевший ладить часы, правда, не дюже мелкие.

- А-а... - Герасим прикрыл темные, отяжелевшие веки. - Теперь и ни к чему... Часом больше, часом меньше... Тут, без окон, все едино: што день, што ночь... - и, взяв с приставленной тумбочки ложку, позвякал ею по белой эмалевой кружке.

На стук объявилась настороженная Евдоха.

- Чё тебе?

- Как это "чё"? День Победы нонче! Вон и гостьва пришла - Петр с Иваном. У тя нету ли маленько? От Степки, кажись, оставалось?

- Осталось, дак на дело: когда чё заболит...

- Вот и давай...

- Дак тебе низя! - воспротивилась Евдоха.

- Ладно "низя". Не твое дело.

- Как же - не мое? А за "скорой помочью" кому бечь? К телехвону? Четыре версты до сельсовету. Тот раз побегла, а там - замок, работа кончилася. Благо Митрохин малый на мотоцикле попался, домчал до станции. Дак чуть не обмерла рачки сидеть. А он, блудень, как нарочно - по кочкам да по колюжам... Ужасть чево натерпелася...

- Ладно тебе маневры делать, зубы заговаривать. Ить же сказано: День Победы! Чево ишо говорить? Тут не можешь, а - надо... Огурчиков-помидорчиков тоже подай...