Булат Окуджава - Новенький как с иголочки

- Спокойнее, - говорит Петунин.

- Вот так он всегда, - говорит Мария Филипповна.

Ну погодите, погодите же!..

- Вы хвастались ученикам, - говорит мне Шулейкин, - что вам на всех наплевать, что у вас своя, мол, голова на плечах, что программы - это чепуха...

- Кто вам сказал? - говорю я.

- Это неважно, - говорит он.

- Я говорил, что программу нужно дополнять! Я говорил, что очковтирательство... - Я кричу.

- А зачем кричать? - спокойно говорит Шулейкин.

- Умейте ответ держать, - говорит Мария Филипповна и смотрит на Петунина.

А мне плевать на Петунина! Плевать!..

- А может быть, вам пора ответ держать, Михаил Андреевич, - негромко говорит Петунин из своего угла...

Становится ужасно тихо. Дым папиросный уносится к потолку. Виташа подталкивает меня под бок. У Марии Филипповны белеют губы.

- Вы оскорбляете учителя, не имея на то основания, - говорит Петунин Шулейкину.

- У меня все факты... Вот, - говорит Шулейкин и показывает кипу бумаг.

- Без фактов нельзя вести серьезный разговор, - говорит Петунин.

- Да вот же факты, Петр Сергеевич! - говорит Шулейкин и пытается улыбнуться.

- Взяли вдруг и обвинили, - говорит Петунин, - а фактов-то и нету...

- Да вот факты, - растерянно говорит Шулейкин.

- Эдак мы все друг друга начнем поносить. Что же будет? - говорит Петунин жестко, - Без фактов нельзя.

- Я все факты имею, - почти шепотом, безнадежно говорит Шулейкин.

- Вы лучше скажите, куда вы деваете контрольные работы, - говорит Петунин, - которые вам лень проверять? Сжигаете, да?

Шулейкин молчит. Что это происходит? Меня защищают?

- А во что он школу превратил! - кричит Виташа. - Все из-за него перегрызлись. Вы бы посмотрели, как он несправедливо картофельные участки распределял! И всякие разговоры... И на стенках всюду написано: "Кобель". Это о ком? Разве таким должен быть директор?!

Шулейкин пунцов, как переспевший помидор. И жалкая улыбка шевелится на его губах. А может быть, он плачет?.. А Виташа кричит, как Шулейкин по ночам прокрадывается к одной вдове...

- Это уже сплетни, - тихо говорит Шулейкин.

- Продолжайте, Виктор Павлович, - требует Петунин из своего угла.

Что делается?! Неужели это всё из-за меня?

- Гы-гы, - говорит Маракушев, - а вы ведь, Михаил Андреевич, мне дров нарочно не давали, пока снег не пошел.

- Врете вы все, - говорит Шулейкин, не поднимая головы.

- Нет, он не врет! - стучит Петунин ладонью по столу.

- Гы-гы,- говорит Маракушев.- Вру, вру... А вот не вру!

- Так ему, гаду,- шепчет мне Виташа.- Допрыгался...

Что делается!.. Шторм. Ураган. Корабль сейчас на дно пойдет. Во все дыры вода льется. А тряпочки поверху плывут... Кто прав? Кто?.. Почему я тоже не кричу? Что, Шулейкина жаль? За что мне его жалеть? Топите его! Топите! Пусть знает!

...А потом я догоняю Петунина в коридоре.

- Что же теперь будет с Шулейкиным? - говорю я. - Теперь что, снимут его?..

- Решение облоно о снятии есть, - говорит он. - Почему "теперь"? Засиделся Шулейкин...

- Значит, это всё из-за меня? - говорю я.

- А при чем здесь вы? - говорит он, и смотрит куда-то мимо меня, и быстро уходит прочь.

Все расходятся. Почти никого не осталось. Только Шулейкин стоит у дверей учительской. Курит. И Мария Филипповна стоит рядом. И я слышу:

- Да вы успокойтесь, Михаил Андреевич...

- А я и не волнуюсь, Мария Филипповна...

- Вы не обращайте внимания...

- Да что вы...

- Мало ли что говорят...

- Вы сами успокойтесь, Мария Филипповна...

- Как они это нехорошо!..

- Ничего, ничего... Пустяки...

Уже пять дней прошло, как Шулейкина сняли. Нового директора пока нету. Обещали прислать. Экзамены на носу. Клара Ивановна пока робко командует. Все ходят тихие.

- Как же теперь Шулейкин будет? - говорю я Марии Филипповне. - Уедет?

- Зачем же ему уезжать? - удивляется она.

- Да трудно ведь... Быть директором... Теперь насмешечки...

- Я с ним говорила об этом. Я ему говорю: "Вам бы лучше уехать, Михаил Андреевич..." - а он мне: "Зачем мне ехать? И куда мне ехать?.. Что, учителем не могу работать?.." Да и вообще, я давно знаю... - она говорит шепотом, - он ведь не очень-то директорством своим дорожил... Он ведь не хапуга...

- Хапуга?..

- Ну он покой любит. А директору-то, знаете?.. Каждому ведь свое. Директором надо быть энергичным. Правда? А он книжки любит читать... Помечтать.

Теперь почти вся школа взялась рыть ямы и столбы устанавливать. Уже десять столбов вкопали. Маракушев посмеивается:

- Гы-гы... А мне свет ваш не нужен... Я и с лампой хорош...

- Эх вы! - говорю я. - Ученики мозоли натирают... А вы?..