Булат Окуджава - Новенький как с иголочки

- Она-то вообще не грустная, - говорит Маша.

- Ты что это всё на дверь смотришь?

- Я ничего...

- Там что, есть кто-нибудь, в коридоре?

- Не.

Уже давно в келье убрано, а она всё возится.

- Хватит дрова подкладывать. Жара.

- Грейтесь. - Она улыбается.

Хорошо, что природа не забыла дать ей эту улыбку! Ну что бы она без нее?!

- Бабы у нас в монастыре болтают, что вы пьете сильно.

- С чего это они?

- А я почем знаю.

- Я не пью, Маша.

- Они жалеют вас.

- Себя пусть жалеют.

- Верка пьяных не любит...

- Это она про меня, что ли?

- Что вы!..

- Ну кто там в коридоре?.. Может быть, кошка?

- А кто ее знает... Да вы сидите. Это помстилось мне. Я нервная стала.

И я словно вижу сквозь дверь: большая черная кошка медленно идет по темному коридору. Она ступает мягко, бесшумно, презрительно.

Дверь закрыта. Маши уже нет. За черными стеклами медленно поднимается луна. Она движется очень заметно. Она приближается. Я сижу боком к окну, но я хорошо вижу, как она плывет по зимнему ночному небу. Это я хорошо вижу. Бледный круг ее движется наискось через всё окно. Скоро он достигнет верхней планки. Это какой-то световой эффект.

Калашкина, всё шито у тебя белыми нитками. Ты - простофиля, Калашкина. А луна добирается до верхней планки и застывает неподвижно.

Слегка скосив глаза, я вижу это... Я отчетливо вижу сомкнутые ее губы, лоб... Я поворачиваю голову, и луна уносится в мировое пространство. И уже ничего нет, только черное стекло.

- Кто там?!

В коридоре тишина. На дверях Клары Ивановны - замок. Свежий наст у порога хрустит и потрескивает сам по себе.

- Эй!.. Эге-гей!..

Там, в поселке, - свежий наст. Я слышал его сытый скрип. Но нужно еще прожить ночь, чтобы наступило утро. И тогда снова - промерзший класс, и Вера теребит отвороты пиджака красными... Не буду ее вызывать! Пусть тревожится. Буду вызывать других. Потом она подойдет: "Почему вы меня не вызываете?" - "Вера, - скажу я, - ты взрослый человек. Ну сколько же можно в прятки играть?.." Ничего я ей не скажу... Завтра снова - учительская. Там некоторые меня недолюбливают: "Он кичится..." А некоторые равнодушны. А может быть, я не знаю их.

...Я иду с Верой днем мимо домов!.. Учитель чертов!..

- Разговоры всякие идут,- сказал мне вчера Шулейкин. И попытался обнять себя правой рукой, и посмотрел в меня маленькими глазками, и замолк, и притаился, пока я сам не расскажу...

- О чем это вы? - удивленно спросил я.

А рядом сидела Мария Филипповна, поджав губы, в красном пионерском галстуке и тоже ждала, что я скажу, чтобы ринуться с проклятиями...

Я смотрел на Шулейкина, и молчал, и улыбался. Это его всегда очень мучает. Ну же, Шулейкин! Смелей, смелей! Говори! У него даже уши зашевелились, как у гончей, когда она по следу идет. Смелее, Шулейкин... А сам молчу.

- Калашкина заходит к вам часто...

- Мы друзья с Машей.

- А знаете вы, на каком она счету?

- Что?!

- Я хочу предупредить вас, - он очень дружелюбен, - она девочка глупая... Ее засекали неоднократно...

- Как это засекали?

Мария Филипповна засмеялась иронически.

Потом я спросил у Виташи:

- Послушай, что это Шулейкин плетет?

Виташа поплевал на пол:

- Шулейкин спал с ней. Потом скандал был. Потом замяли это дело... Она ему не дает теперь...

- А я-то при чем?

- А ты его класс ведешь теперь... У него все отличники они были... раньше, - он подмигнул мне, - а теперь? У тебя?..

- Какие же они отличники, когда элементарных вещей?..

- Вот то-то и оно-то... - И он засмеялся. - Теперь Шулейкин всем будет доказывать, какой ты плохой.

Скрипит свежий наст. Кончается воскресенье. И нет никакой луны...

КАТАСТРОФА

На пороге класса стоит Виташа. Он - в своем неизменном офицерском кителе. Белые валенки - как ботфорты Петра Великого. А за его спиной покачивается круглое лицо Марии Филипповны.

Класс молчит. Ваня Цыганков смотрит на меня, приоткрыв рот, Саша Абношкин - прищурившись.

- Мы к вам на урок,- говорит Виташа.- Извините...

Ко мне на урок?.. Пожалуйста. Сделайте одолжение. Милости прошу, Виташа. Вы, как-никак, литератор. А вот почему пионервожатая должна контролировать урок литературы - не понимаю...

- Пожалуйста, - говорю я. - Последняя парта пустая. Устраивайтесь, пожалуйста.

- Извините, - говорит Мария Филипповна и закрывает за собой дверь.

- Пожалуйста, - говорю я.

Они на цыпочках, осторожно крадутся к последней парте.

Им нужно доказать, что я плох. Сбываются пророчества Виташи.

Ваня Цыганков смотрит им вслед, приоткрыв рот. Абношкин смотрит на меня прищурившись. Ты злой человек, Абношкин. Ты будешь рад, если у меня что-нибудь не получится. Но ничего... Уж как-нибудь я справлюсь.