Тут еще какие-то личности, калибром помельче, стараются выделиться яркостью своего боевого оперения и экстравагантностью манер. Двое-трое представительных, скучных мужчин в пиджаках и с залысинами придают сборищу, как видно, характер статусно-событийного. Маленькие бутоны- лампочки в металлических гнездах, рассыпанные там и сям по потолку, стенам и даже по полу, подсвечивают лица, увы, самым невыгодным для них образом. В скользящем свете массивные и чуть тяжеловатые головы людей-львов выглядят кабаньими, продолговатые физиономии бодрых оленей становятся тупоносыми лосями, тщательно протонированные личики бабочек-топ-моделей оплывают в хитренькие рожицы куниц и белок. "Интересно, на кого ты сама-то походишь?" спохватилась Елена.
И тут, прервав плавное течение событий и мыслей, произошло невообразимое. Вместо того чтобы чинно и по-простому познакомить их с Кириллом, сумасбродка Майка выкинула такой фортель, какого не могла ожидать от нее даже Елена.
- Сейчас мы все устроим, - шепнула она и, прежде чем Елена успела опомниться, элегантной походкой направилась к микрофону на подиуме.
От него только что отошла рыжеволосая устроительница вернисажа с одним из гостей, представленных публике.
- Дорогие сограждане! - обратилась к тусовке Майка. - В человеке все должно быть прекрасно. И я хочу вам представить... У нас в гостях сегодня в числе прочих приглашенных человек очень необычный. Елена Птах, прошу приветствовать...
Заинтересованные Майкиным свежим видом и голосом, присутствующие зааплодировали.
- Елена Птах, запомните это имя. Оно еще неведомо широкой публике, но в узких кругах работы Елены Алексеевны уже заслужили признание. Послушаем, что она скажет нам о сегодняшней замечательной выставке в свете практической и теоретической нелинейной орнитологии!
От гостей к Майке метнулась обалдевшая устроительница, но той не было до нее никакого дела, небрежным жестом Майка устранила рыжую. На все это Елена только трясла головой - не может быть и речи ни о каком выступлении. "Елена Птах. Здесь и сейчас"!
- Скромность, скромность превыше всего! Просим, просим! - подал свой глас осколок брежневской эпохи.
- Да не упирайся ты, чтоб тебя! - смеялась Майка. - И попробуй только подвести!
По залу пронесся легкий гул - Еленина внешность пришлась по вкусу. Еще более понравилась ее растерянность. Она обвела испуганным взглядом притихших людей, заметила три-четыре зрачка нацеленных на нее телекамер... Майка... Что наделала эта чертовка. Сама кашу заварила, сама пусть и расхлебывает. Не будет Елена ничего говорить! Или...
Почему-то, как это часто бывает в напряженные моменты, с необычайной четкостью вспомнилась виденная на днях в городе картина, не имеющая никакого отношения к происходящему: серый, вылинявший от времени человечек с седыми висками и бачками, сдвинув на лоб очки, сосредоточенно жмет на клавиши карманной электронной игрушки - тетриса.
- Уважаемые дамы и господа, - эту фразу Елена произнесла все еще в ужасе, довольно тихо, не рассчитав силы голоса.
Зал затаился. Они ждут, что она сейчас скажет им. Головастики в пруду, бомонд, безумцы, слишком умненькие, чтобы быть безумцами по-настоящему... И все-таки люди. Обуреваемые творческими порывами, с идеями в головах, стремлениями в сердцах.
- Мы пришли сюда, чтобы приобщиться к искусству. Но пришло ли искусство к нам?..
Боже, что она плетет? Тишина в зале стала гуще, а бледная устроительница сцепила руки под подбородком и закрыла глаза пленками век сейчас грохнется в обморок.
- Что мы здесь делаем, господа? - На сей раз голос звучал хрустально-чисто и твердо. - Неужели всерьез принимаем за искусство все то, вокруг чего ходим? Конечно, нет. Как и сами художники, что выставили здесь образцы своего творчества, не воспринимают их как искусство. Ребята на меня не обидятся, они знают, что это правда. Как же нам быть?..
Елена остановилась, обвела взглядом зал. Скука на лицах преобразилась в легкий интерес. Так ученики на уроке оживляются, когда в класс входит завуч. Особенно с каким-нибудь актуальным вопросом. Кто в раздевалке оборвал все пуговицы с пальто и курток пятого "А"?
- А вот как! Все вы помните, как в Манеже Хрущев громил абстракционистов, как при Брежневе бульдозеры пытались подмять под себя выставку. А ведь это все равно, что пушкой разгонять звезды. Утром они пропадают, но не благодаря пушке. Вот что такое грубая, не рассуждающая сила против творческой интуиции и озарений. Искусство всегда бескровно побеждает гонения. Эрнст Неизвестный, участник выставки в Манеже, впоследствии изваял надгробный памятник Хрущеву. И все же искусство значимо тогда, когда вызывает протест. А потому...
Читать дальше