Лев Овалов - Двадцатые годы

Она вопросительно взглядывает на Славу:

- Поехали?

Мягким движением отдает вожжи Славе и уступает место перед собой.

Ничего не сказано, они даже не думают об этом, но в этом движении исконный уклад деревенской жизни, женщина уступает мужчине первое место: ты хозяин, ты и вези.

Не успевает Слава сесть, как лошадка срывается с места, а он еще подергивает вожжами: скорее, скорее - это он тоже не осознает, спешит оставить Успенское.

Капустное поле, церковь, погост...

Многое он здесь оставляет! Здесь в школе возле церкви впервые увидел Степана Кузьмича, здесь неустрашимый Быстров спас дерзкую бабенку от озверевших мужиков, здесь хоронили Ивана Фомича, здесь, на ступеньках школы, они, первые комсомольцы, мечтали о необыкновенном будущем...

Простите меня!

Побежали орловские золотые поля...

Далеко, в голубой бездне, курчавые облака. Барашки. То несутся, то замедляют бег. Сизые, лиловатые, белые. Собьются в отару, закроют солнце и опять разбегутся.

Тучки небесные, вечные странники!

Степью лазурною, цепью жемчужною

Мчитесь вы...

- Не нужно стихов, - говорит Маруся, - своих слов, что ли, у тебя нет?

А ведь такие хорошие стихи, думает Слава. Но Маруся почему-то не в настроении. Впрочем, понятно почему. Но зачем растравлять себе душу?

Кобылка бежит с завидной лихостью. Сыта, ладна, ухожена. Бежит себе, только пыль из-под копыт. По обочинам зеленая травка ковриками скатывается в канавы.

Не так-то уж она гладка, полевая дорога, не так легка, как кажется...

Бежит себе кобылка, бежит, легко у Славы на сердце, мысли спешат все дальше и дальше, он уже видит московские улицы...

Ничего он не видит!

Чертово дерево, откуда оно только взялось? Черное, искореженное, сожженное молнией.

Слава не заметил, как шарахнулась лошаденка, как занесло дрожки, и заднее колесо увязло в канаве.

- Стой!

А кобылка сама остановилась.

Маруся засмеялась:

- Цел?

Соскочили с дрожек, Слава злится, а Маруся смеется:

- Колесо-то цело?

Слава склонился к колесу.

- Посторонись...

Маруся ухватилась за дрожки и вытолкнула на дорогу.

Он кинулся на помощь.

- Да все уж...

- Не заметил даже, как случилось, - виновато пробормотал Слава. Откуда только эта коряга взялась...

Нет, не годится он ей в мужья!

- Оно так всегда, - ласково отозвалась Маруся. - Чуть замечтался...

Слава сердится и на себя, и на лошадь, и на дерево... И на Марусю. Скорее бы отъехать от злополучного места!

- Поехали?

- Поехали...

Как произносят они это слово? Слава с раздражением, Маруся снисходительно, она не переживает промах Славы, ну, зазевался и зазевался, не велика беда, даже не заметила, как уязвлено мужское самолюбие Славы.

- Дай-ка лучше мне!

Выхватила вожжи из рук жениха, да так решительно, что и не возразишь!

Теперь Маруся впереди, теперь она правит, ей и в голову не приходит, как опасно иногда женщине отнять у мужчины вожжи.

Сидят на дрожках, как на лавочке, бочком, свесив ноги, пылятся Славины начищенные сапоги и Марусины ботиночки со шнурками.

Слава рассматривает Марусю. Красива она? Может, и не так красива... Целомудренна! Хороша внутренней красотой. Но и с лица неплоха. Умный лоб, правильный нос, нежный румянец, губы как спелая малина...

"Ах, Маруся... Ты так и будешь меня везти, а мне всю жизнь глядеть из-за твоей спины? Шабунин отпустил меня на вольную волю, а теперь ты начнешь заменять Шабунина? Я хочу жить своим умом. Почему меня постоянно должен кто-то опекать? Быстров, Шабунин, Иван Фомич... Даже от мамы я ни в чем не хочу зависеть..."

Волны времени относят назад Орел, Малоархангельск, Успенское... А оно сопровождает его сейчас, потому что Успенское и Маруся неотделимы. Сможет ли он выполнить свои обязательства?..

Странные это мысли. Неверные и тревожные. "Ты еще ничто", - мысленно говорит он себе...

Маруся вдруг оборачивается к нему.

- Знаешь, мне почему-то кажется, что видимся мы с тобой в последний раз.

- Зачем ты так?

Почему Марусе приходят в голову такие странные мысли?

Минуют деревню за деревней, кобылка весело отталкивается от мягкой дороги, невеста решила прокатить жениха как по воздуху.

- Гнедуха!..

И дорога назад, и ометы назад, и ветлы назад, крутится нескончаемая лента дороги, уносит с золотых орловских полей.

- Не вернешься ты, - говорит Маруся.

- Зачем ты так?

Она упорно о чем-то думает.

Уезжает Слава от своего счастья, понимает и не может не ехать.

Облака растаяли, вечная над ними синь, в полях светлый день.