Вячеслав Пьецух - Бог в городе

После ему открылась еще одна сторона катастрофы: поскольку лицо, отразившееся в зеркале, могло принадлежать кому угодно - пожарному, разнорабочему, милиционеру, истопнику, но только не особе, отмеченной ученой степенью, не специалисту в области холодной обработки металлов, - это обстоятельство показалось ему донельзя оскорбительным, и он опять причудливо замычал.

Действительно, Александр Иванович Пыжиков в свое время служил в одном режимном научно-исследовательском институте, в свое время защитил кандидатскую диссертацию, но потом в нем невзначай проснулось актерское дарование, и он очертя голову бросил все. Пыжиков показывался в драматические театры трех соседственных областей, пробовался на Свердловской киностудии, подвизался на радио - все впустую, и сначала он с горя опустился до гримера в Челябинском театре оперетты, а после до простого дамского мастера, у которого от прошлой жизни остались только любовь к металлу, страсть к чтению и способность отчетливо размышлять.

Из кухни потянуло тяжелой, нестерпимой вонью, которую производит только горящее подсолнечное масло, и Пыжиков отчасти пришел в себя.

3

Оставаться один на один со своим горем было невмоготу. Александр Иванович вымыл сковородку, открыл настежь форточку, из которой немедленно задуло студеным воздухом, колким, словно битое стекло, и отправился в гости к Вите Расческину, заведующему хозяйственной частью 2-й городской больницы, соседу по этажу. Поскольку было еще очень рано, Пыжиков робко нажал на кнопку звонка, и звонок зазвонил робко же, точно прощения попросил.

Несмотря на неурочное время, Расческин бодрствовал; он тотчас отворил дверь, и Пыжиков весь напрягся в ожидании - узнает или не узнает его сосед. Судя по тому, что тот равнодушно посмотрел на него мутными, непроспавшимися глазами, все было как обыкновенно, то есть Расческин его узнал. Они молча прошли на кухню, уселись за стол друг против друга, и Расческин принялся чистить ногти канцелярской скрепкой, а Пыжиков по столешнице пальцами застучал. Какое-то время прошло в молчании, потом Александр Иванович кашлянул и спросил:

- Чего поделываешь?..

Расческин ответил:

- Практически ничего. Впрочем, нет: водочкой занимаюсь... - И он указал канцелярской скрепкой на заварной чайник, из которого действительно несло сивухой, как от похмельного мужика.

- Ты что, осатанел - пить водку в такую рань?!

- Ну, во-первых, обстоятельства так сложились, а во-вторых, она все равно меня не берет.

- Интересно, что это за обстоятельства такие и каким манером они сложились, что ты до света залил глаза?

Расческин сделал губы трубочкой, поводил взглядом из стороны в сторону и сказал:

- Понимаешь, второй день что-то не по себе. Второй день просыпаюсь ни свет ни заря, и на душе такая ужасающая гадость, как будто спьяну зарезал свою жену...

- Тебя и жена-то бросила сто лет тому назад.

- Ну, чужую жену зарезал!

- Чужую жену резать - резонов нет.

- Одним словом, жутко мне и тяжко, хотя, казалось бы, все в порядке, ничего такого не произошло, на здоровье не жалуюсь, деньги есть.

- Так в чем же дело?

- А хрен его знает - в чем! Разве что вот в чем: позавчера к нам в нервное отделение интересного сумасшедшего привезли... Тихий такой, убогий, в допотопном пальто, босой, голова немытая, и это самое... говорит!..

Слово "говорит" Расческин вымолвил чуть ли не шепотом и с чрезвычайно значительным выражением, в котором были и трепет отчасти, и удивление, и испуг.

- Что значит - говорит? - в некотором раздражении спросил Пыжиков и чихнул.

- Будь здоров! - отозвался на чих Расческин. - А то и значит, что говорит! Мы с тобой, положим, разговариваем, а он именно говорит. Ну, например, как речи произносят или про международное положение по радио говорят... И главное, все по делу! Сволочи вы, говорит, столько вам, сволочам, дано, такие открыты перед вами широкие горизонты, а вы существуете как отпетые босяки. Ведь все вам было сказано, до последнего слова: и про соль земли, и насчет того, чтобы не противиться злодейству, и про верблюда, и про родню. И что же?.. А ничего, как о стенку горох вам эти величественные слова, как были вы дикари, так и остались сущие дикари. В общем, говорит, торопбитесь сказать последнее "прости", потому что существовать вам осталось максимум три часа.

Пыжиков подытожил:

- Стало быть, этот псих предсказывает конец света...

- Видимо, так его и следует понимать. Но сначала, по его словам, будут разные знамения - например, объявится монстр, который будет нападать на прохожих средь бела дня.