Михаил Панин - Камикадзе

И осталось легкое сожаление о том, что, может быть, я жил совсем не там, где надо было, - не в том климате, не с теми людьми, которые бы меня по достоинству ценили, не в той общественной формации. Живут же люди - без всяких забот о пище и продвижении по службе. Но, с другой стороны, думаю, что тоже верно: где бы ты ни жил, хоть в Швейцарии, где и тепло, и деньги у всех есть, все равно жизнь пройдет, но - не так насыщенно.

Чтож ж, думаю, нет худа без добра - зато я сохранил сегодня супружескую верность. Сегодня я незапятнан, Рая: и трезв, как стеклышко, и девушку только пощупал. Наверное, после всего, что произошло с нами, ты подашь на развод, зачем тебе такой дурак нужен. Не смог дослужиться даже до майора. Выйдешь замуж еще раз. И если откровенно - мне очень жаль, что выйдешь, а не будешь скорбеть обо мне всю жизнь. Хорошие женщины - скорбят... Мне так жаль, Райка! Я тебя знаю как облупленную, видала виды, и знаю - с кем видала. Но когда мы расписались, я уже не мог представить тебя с другим. Я, когда увидел голого прапорщика, чуть не сошел с ума. Иногда думал - не выдержит сердце. А мне ведь надо было летать. Что же я сотворил с тобою и с собой, не разобравшись! А может, все-таки что-то было?.. И тогда правильно, что я за три месяца не написал тебе ни одного письма. Ты ведь тоже не написала... Теряюсь в догадках. Хочется себе что-нибудь отгрызть, но какая с этого кому будет польза. Начну новую жизнь. Здесь не пьют... Ты без меня не пропадешь - с твоими глазами и ногами. Может, наконец найдешь плейбоя. И я как-нибудь тут проживу, не беспокойся. Но ты не должна была говорить мне то, что однажды сказала! Ты думала, я был пьяный и все забыл. А я не забыл и все помню, хотя очень бы хотел забыть. В этом все и дело. Но когда находят "черные ящики" с погибших самолетов, ящики помалкивают о таких нюансах. Самолет был исправен, летчик молодой, перед полетом дул в трубку... И думай что хочешь.

Ну и ладно, подумал я, засыпая, пусть думают что хотят. Какое мне теперь до всего этого дело! Не хочу больше ни плавать, ни летать, никем не хочу стать, даже генералом. Утвердят вождем - утвердят, а не утвердят - буду жить как простой туземец: ловить рыбу и взращивать бананы. Но лучше, чтобы утвердили.

Я так наелся всяких деликатесов, что и о спиртном больше не думал, чего уж теперь - на полный желудок. Это французы и итальянцы на полный желудок пьют бургундское и кьянти, зачем - непонятно, булькает там поверх всего. Ничего не хотелось, что было странно. Я даже испугался такого отсутствия желаний, думаю - зачем мне тогда власть?

Я опять прислушался к себе и успокоился, любви все-таки хотелось. Но любви не в пошлом смысле, а в высоком, как мыслилось когда-то: петь даме серенады и целовать любимые глаза, о, мое солнце... А думать в то же время о чем-то другом было неудобно: узнает - даст пощечину.

Я уснул, как непорочный мальчик. Но я не виноват, что во сне мне приснилась та самая девушка-туземка, с родинкой на щечке, с красной розой в волосах, и у нас с ней все получилось. Я истекал горячим соком любви, она сказала классическое - что ей ни с кем не было так хорошо. Это всегда приятно слышать. Хотя было непонятно, что значит - ни с кем, такая молодая... Или у нее никого не было - до меня? И тогда все понятно. Жениться надо на одноклассницах.

Но главное, когда я проснулся после освежающего сна на воздухе, я понял, что все-таки не упал со своим самолетом в океан, потому что девушка сидела рядом со мной на траве, скрестив ноги, и терпеливо отгоняла от меня мух. Махала около лица душистой веткой. Это была ветка белой акации, вся в цветах, влажная от росы или прошумевшего только что ливня. Или ветка черемухи, неважно. Но какой ливень, подумал я, лежу сухой, может быть слегка вспотевший. И вообще, тут не бывает ливней, тут муссонные дожди, льют неделями, не переставая. Но это ничего, сиди себе в хижине у костерка, ешь заготовленные в сухое время года продукты и слушай шум дождя - по крыше, в лопухах, в капустных и огуречных грядках. Чувствовал я себя превосходно. Девушка махала и махала веткой, я у нее спросил: "Как тебя зовут? По-моему, нам пора познакомиться".

Она перестала махать веткой и, не понимая, робко улыбнулась. Спросил я ее по-русски, по-каковски же я еще мог спросить. "Ты мне нравишься, - продолжал я, лежа на спине и закинув руку за голову. - Ты понимаешь? Любовь с первого взгляда. Меня выбрали вождем, будешь моей фавориткой. Это почетно. А жениться я больше не собираюсь, я уже был женат. Согласна быть фавориткой? Как тебя зовут и сколько тебе лет?" Не дай бог, думаю, несовершеннолетняя...