Михаил Панин - Камикадзе

No 5", смотри, чтобы не подсунули поддельные...

Черт меня, наверно, дернул вспомнить про духи - так вдруг захотелось еще раз перед отплытием увидеть Райку. Заглянуть в глаза... А заодно уточнить, как настоящие французские духи отличить от ненастоящих. Но с корабля уже никого не отпускали. Весь личный состав авианосца и приданные авиасилы, штурмовики и вертолеты, на борту. Корабль готов к походу.

Но на берегу еще оставался адмирал со свитой, и за ними вот-вот должен был отойти от авианосца командирский катер.

Я немного подумал. Старший на катере, мичман Тихонов, - мой кунак... За литр водки перевезет с корабля или на корабль хоть взрывчатку, хоть героин. А лишнего пассажира, офицера, свозить туда-сюда ему ничего не стоит. Катер поместительный, спрятаться есть где. Если обнаружат, могут пришить и дезертирство... Но была не была! Когда принял решение, главное не думать о возможных последствиях. Главное - Райка.

Мичман Тихонов согласился - за два литра. Что тут делать, где я их возьму? Но пообещал, и он спрятал меня в рубке, возле рулевого. Рулевому сказал: капитан - из Особого отдела... Обратно на авианосец катер вернется через час, с адмиралом и свитой. Думаю: успею! Восемь часов утра. Райка сегодня дома. На пристань махать платочками вслед уходящим кораблям начнут сходиться еще не скоро. Проскочу, никто из знакомых меня и не заметит. Главное, думаю, как обрадуется Райка, или - не обрадуется... Может, ее дома нет. И такие мысли были, я не мальчик. Посмотрим, думаю.

От пристани до нашего "курятника" в Нахаловке, где мы у прапорщика и Муси комнату снимали, минут десять, если бегом. Я и побежал, в горку, кривыми переулками, мимо лепившихся там и сям почерневших от дождей дощатых домишек и бараков. Бегу и думаю: как мы с Райкой бедно живем, будто я не летчик военно-морской авиации, а какой-то бич. Видели бы этот пейзаж американцы с фрегата "Сайдс" - со стыда сгореть можно. Авианосцы строим... Голова в шляпке, а задница в тряпке. Вон и наше бунгало под черной рубероидной крышей, удобства во дворе. Но все это временные трудности, все молодые семьи так живут, кто где. Вот получу майора - дадут квартиру в блочном доме. В блочных девятиэтажках начиная с майора дают, чтобы человек имел стимул в служебном рвении.

Вбегаю во двор, тихо прикрываю за собой калитку. Оглядываюсь, как вор, по сторонам. Смотрю: Райка в халатике идет из гальюна, задумчивая... Увидела меня и от неожиданности остановилась. Обрадовалась или испугалась, не пойму. По-моему, обрадовалась. Бегу к ней, сжимаю в объятиях. И вдруг "Шанель" так и ударила в нос! С чего это она так надушилась в восемь часов утра? "Рая, кричу, - я с корабля сбежал, через два часа отходим, если опоздаю - мне трибунал или строгий выговор в личном деле, а у меня их и так хватает. В моем распоряжении десять минут. Давай - по-быстрому..." Тащу ее в дом, а она ни с места. Отстранила мои руки. "Ты что, совсем? - покрутила пальцем у виска. - Я что тебе, механическое пианино? Мне сегодня нельзя..." - "Как нельзя? говорю. - Я бежал..." - "Дурак ты, что ли, Валера, - пожимает плечами. - Зря бежал. - И смеется. - Беги обратно, а то тебя и правда уволят из авиации. Что тогда будем делать?"

И главное, с такой досадой все это говорит! Я оглянулся на дом. Ну, все понятно! А я-то думаю, что это от нее несет "Шанелью", когда я уже трое суток дома не ночевал. Бросился в дом. Проскочил веранду, коридорчик. Распахнул дверь в нашу комнату...

И увидел на смятой, растерзанной постели - голого прапорщика, нашего хозяина. Все так просто... Я остановился на пороге. Никогда не думал, что какой-то прапорщик в голом виде произведет на меня такое сильное впечатление. Он мирно спал, раскинув руки и ноги. А Муся, надо полагать, сегодня на дежурстве.

Я вышел во двор. Не убивать же - товарища по оружию. Райка так и продолжала стоять на вымощенной красным кирпичом дорожке между домом и гальюном. "Ну что, проверил?" - криво усмехнулась. "Проверил, - говорю, - и понял, что ты сволочь. Что же ты наделала? Я к тебе за эти четыре месяца привык, как к человеку. - Потом закричал: - Я тебя убью! Убью! Дешевка! Сука!.."

Еще что-то кричал, не помню. Она стояла как мертвая, никак не реагировала. Только словно постарела на десять лет. Углы губ опали. Селяви, Валера... Я ударил ее и ушел. От калитки оглянулся - она даже не смотрела в мою сторону, вытирала ладонью кровь с разбитых губ.

До пристани бежал, как в бреду. Тем же катером успел вернуться на корабль, никто меня в мое отсутствие не хватился. И когда уже повалился на койку в своей каюте, кажется, заплакал. Потом сдавило сердце, не мог вздохнуть полной грудью. Зозуля говорил, что такое бывает при инфаркте. Сердце ворочалось внутри, как камень в ржавой банке, думаю: как же я теперь летать буду? Комиссуют... И куда я пойду - ни кола, ни двора. С инфарктом нигде не возьмут, даже шофером самосвала. Из-за какой-то бляди. Мало, что ли, их у меня было?