У «ключа» мы остановились, и как были – горячие, потные, – бросились под струи крепкой холодной воды, стекавшей с горы. С криком и смехом, толкая друг друга, мы отошли тогда, когда совершенно стали мокрыми. Потом напились. Стёпа опять закурил – и чтобы провести время до отправки в сад, начали охотиться на кузнечиков, Для этого мы вооружились сетками, которые сделали из травы, насадили их на палки, сбились в кучу и стали выгонять дичь. Со двора уже раздавались звуки надрывавшейся горничной Маши, звавшей нас завтракать. Мы притворились, что не слышим, и продолжали охоту. Звуки то приближались, то как будто пропадали и вдруг очутились неожиданно близко. Теперь Маша, наставив руку козырьком над глазами, кричала с укором:
– Коля, Павочка, – завтракать! Там мамаша, не дай Бог, как сердятся. Паничи, идите же!!.
Но в это время вспорхнул кузнечик и мы забыли обо всём в мире. Он блеснул в воздухе своими прозрачными чирикавшими крыльями, отлетел и упал невдалеке от нас. С гиканьем мы помчались вдогонку за ним, а Маша, прокричав ещё раз: «Коля, Павка!» – махнула с досады рукой и на прощанье сказала:
– Достанется вам от папаши, – не дай Бог, что будет.
И ушла. Мы расхохотались вслед. Где-то вблизи насмешливо повизгивал кузнечик. Опять мы заковыляли ногами, взбивая траву, а он вдруг совсем из другого места вспорхнул. От неожиданности мы чуть не повалились друг на друга. Кузнечик же снова упал в траву шагах в двадцати от нас, но поднявшись ко второй площадке.
– Вот подлец! – выругался Стёпа, – погоди же, теперь я тебя поймаю.
Он стремительно побежал на гору, довольно крутую, поскользнулся, но высокая трава его вывезла. Цепляясь за неё, он, с проворством кошки, быстро добрался до того места, где, по его мнению, сидел кузнечик, и, подражая ему, пал всем телом на траву, уверенный, что теперь он уже не уйдёт от него.
– Идите скорей, – крикнул он нам, – подлец здесь.
Я бросился за Колей, но сорвался и со смехом скатился вниз. Коля добрался до Стёпы и лишь только повернул его, чтобы отыскать дичь, как кузнечик опять зашумел, взвился и пропал на второй площадке. Стёпа расхохотался, а Коля, рассердившись, лёг рядом с ним, обхватив его за шею, и оба покатились вниз, лёжа один на другом, то сверху, то снизу. Другой кузнечик привлёк наше внимание, когда раздались свистки фабрик и пароходов. Рабочие шли обедать. Наступила пора отправляться в сад.
– Ну, идём, – решительно произнёс Стёпа.
Что-то ёкнуло у меня в груди, не то страх, что отец узнает, не то блаженство от предстоящей таинственной экспедиции. У Коли заблестели глаза. Я посмотрел на него и ободрился. Он казался мне таким милым, смелым. Оттянув молодцевато рубашку, поправив пояс, он бросил палку и сказал:
– Конечно, идём. Павка, брось палку. Ты, Стёпа, ступай впереди и указывай дорогу.
Стёпа кивнул головой и пошёл горой. Сразу шаги наши стали осторожными, мягкими, тихими, точно страшные глаза мельника уже начали следить за нами. Дойдя до конца нашей горы, мы перешли на противоположную сторону и, добравшись до калитки соседнего дома, вошли и в первый раз близко увидели высокую мельничную трубу, которая вблизи оказалась несравненно большей, чем издали.
– Теперь не зевай, – прошептал Стёпа, – вот окно, где мельник живёт. Пригнёмся и поползём.
Мы притаили дыхание, точно его можно было услышать в комнате мельника, и, едва дыша, проползли под окном. Миновав эту опасность, мы живо поднялись и со всех ног побежали к невысокой стенке, отделявшей здесь сад от дома.
– Перелезай, – шепнул Стёпа и, ловко вскарабкавшись, прыгнул в сад.
Мы услышали мягкое падение его тела и остановились испуганные. Идти ли дальше? А вдруг отец узнает?! Сердце билось, как сумасшедшее в груди. За стеной Стёпа нетерпеливо шептал, чтобы мы шли скорей.
– Идём, Коля, – произнёс я, взглянув на него.
Коля вместо ответа презрительно вздёрнул плечами и стал подниматься по стене.
Предо мной мелькнул отец, строгий, суровый к таким проделкам.
– Скверно будет, – пронеслось у меня со страхом, и, закрыв глаза, я полез за Колей и спрыгнул в сад.
Но сейчас же я об отце забыл, точно его никогда не было у меня, присел, оглянулся и замер. Удивительная, сказочная тишина сразу заполнила моё сердце и как-то охладила меня. Тишина. Ни звука, ни шороха, ни намёка на человека. Длинные, будто вечные аллеи, ряды высоких деревьев и кругом тень без узоров, без очертаний. Огромные листья лопуха, как бы небрежно разбросанные властной рукой, мирно покоятся между стволами деревьев, окружённые прелестными пёстрыми цветочками, такими задумчивыми, нежными. Какая-то новая, невиданная мной, благородная трава, точно нарисованная… Пахнет изумительно, и самый воздух не тот, которым я обыкновенно дышу, а какой-то лёгкий, вкусный.
Читать дальше