Николай Пирогов - Севастопольские письма и воспоминания

Я считаю себя нравственно обязанным перед Обществом попечения о раненых и больных воинах заявить следующее, и потому прошу вас (Документ адресован И. В. Бертенсону как редактору "Вестника" для передачи правлению Общества. И. В. Бертенсон (1833-1895) по защите докторской диссертации в Юрьеве (1857), был деревенским врачом; писал по крестьянскому вопросу, участвовал в медицинской прессе статьями по больничному и санитарному делу, по общественной гигиене; заведовал больницами; преподавал в медиц. школах. Б. сопровождал П. в поездке на театр франко-прусской войны; напечатал несколько статей о П. (1881 г. и сл.; в Прот., "Р. ст.", "Р. шк.". С. А. Венгеров, стр. 121 и сл.; Прот. за 1886-1887 гг., стр. 207 и сл., 1887 г.) покорно принять на себя и огласить мое заявление.

В моем Отчете, изданном Обществом, я сказал на стр. 60, что "я первый ввел сортировку раненых, уничтожив этим господствовавший на севастопольских перевязочных пунктах хаос,- и горжусь этой заслугой, хотя ее и забыл сочинитель "Очерков медицинской части в 1854-56 годах". (Имеется в виду проф. X. Я. Гюббенет, против которого направлен весь очерк).

До сих пор, несмотря на мои 60 лет, я никогда еще не был обвиняем во лжи и в хвастовстве; поэтому я и не считал необходимым приводить в Отчете доказательства моих прав на эту, немаловажную, по моему мнению, заслугу; тем более, что считал ее за неоспоримый и известный многим очевидцам факт.

Мне не трудно было бы привести между многими свидетелями таких известных лиц, как доктора Обермюллер, Каде, Хлебников (профессор Мед.-хир. академии), живущие в Петербурге, и др.

Но, к крайнему моему удивлению, я прочел в брошюре, недавно изданной, как я полагаю, отделением Общества, под именем "Франко-германская война 1870-1871 г. и международная русская помощь", на стр. 78 следующие строки:

"Если автор Отчета о посещении военно-санитарных учреждений Германии, Лотарингии и Эльзаса в 1870 г. упоминает, что он первый ввел сортировку раненых и этим уничтожил хаос, то я себе позволяю, не уменьшая славы его изобретения, привести, что после значительной вылазки 8 января 1855 года, хаос, происшедший вследствие наплыва раненых, привел меня к этой мере, и я, тогда же, распорядился об отделении раненых, подлежащих операции, от подлежащих транспорту и безнадежных. Ученый автор вышеупомянутого Отчета вступил только 19 января на перевязочный пункт и до этого времени ни на одном из перевязочных пунктов не был. Что он поддержал эту сортировку, и даже может быть еще настойчивее, это мне совершенно известно; но я не думал, что он желал приписать себе инициативу этого дела. Здесь, вероятно, случилось то же, как и при других больших открытиях, что двое, в одно и то же время, нападают на одну и ту же мысль, или, как и при весьма простых мерах, что две личности, в одинаковом положении, делают одно и то же".

И далее: "Эта сортировка не нова, но заимствована из старых, невидимому, инструкций в Пруссии".

Хотя для сущности полезного дела все равно, кто первый ввел его в употребление, но если я, по свойственной занимающимся наукой слабости, уверил Общество, печатно, о моем первенстве в этом деле, то, чтобы не остаться в его глазах хвастуном, я обязан ему представить доказательства. (В связи с изданием своего Отчета 1871 г. П. писал И. В. Бертенсону: "Я слишком ссылаюсь в нем на себя, т. е. на мою книгу ["Начала"],- это, я знаю, с моей стороны навязчиво, но что же делать? Если другие не отдают справедливости, то каждый обязан сам к себе быть справедливым. Пусть узнают,- кто хочет знать,- что я не толок воду 30 лет" (письмо от 22 декабря 1870 г.).).

1) Вступить мне, тотчас же, по прибытии в Севастополь, на перевязочные пункты (в начале ноября) было бы, по моему мнению, более эффектно, чем полезно, и я до 19 января 1855 г., действительно, не присутствовал на севастопольских перевязочных пунктах. Я с первого же дня моего прибытия под Севастополь в 1854 г. вплоть до января 1855 г. был занят в госпиталях (бараках) на Северной стороне, в Бахчисарае и Симферополе (где пробыл около 3 недель), переполненных тогда донельзя тяжело ранеными после Инкерманской битвы, после первого бомбардирования, и даже еще оставшимися после сражения под Альмою; в течение месяца не проходило почти ни одного дня, в который бы не было делано в этих лазаретах от 10 до 20 различных операций и накладывания неподвижных повязок; в одних бараках и батареях, на Северной стороне, лежало более 100 ампутированных и резецированных; несколько сотен таких же были скучены в Бахчисарайском и Симферопольском лазаретах; сверх того, в Симферополь прибыла Община сестер милосердия (Крестовосдвиженская), которую я должен был, по поручению ее императорского высочества великой княгини Елены Павловны, разместить по лазаретам.