Николай Чернышевский: Пролог

— Вы шутите, но в сущности вы прав, — отвечал студент, уже давно сделавшийся по-прежнему бесстрастным. — Глупо влюбляться в таких женщин, — если есть другие такие женщины. Надобно молиться на них. Я и думал, что я не забывал этого. Из ваших слов я вижу, что кажусь несколько влюбленным. Но если вы и не ошиблись, это чувство совершенно ничтожно: я человек апатический.

— Мне самому так показалось; иначе разве стал бы я шутить?

— Я не мог думать, что она уже вышла замуж, и подходил к вам с тем, чтобы узнать, каким образом мог бы я познакомиться с ее родными. Теперь я прошу позволения бывать у вас.

— Признаться вам сказать, я очень мало тут значу. Заходите ко мне; — если понравитесь ей, прекрасно; если нет, то я сам по себе, — извините за откровенность, — не стану приглашать вас. Я, признаться сказать, не люблю никаких знакомств. Но полагаю, что она полюбит вас. Вы, должно быть, умный человек, — потому что так ей показалось. Вот вам, — он вынул свою карточку. — Заходите.

— Вы Алексей Иваныч Волгин? — с некоторою оживленностью сказал студент, взглянув на карточку.

— Да-с, — флегматически отвечал муж смуглой дамы и вслед за тем взвизгнул пронзительным ультра-сопрано, от которого зазвенели стекла в соседних окнах: — Ххи-ххи- ххи-хха-хха-хха-ххо-ххо-ххо! — изумительная рулада перелилась через теноровые раздирающие ухо звуки в контрабасовый рев, от которого, сквозь шум экипажей, загудела мостовая: — Ххо-ххо-ххо-хха-хха-ххи-ххи-ххи! — поднялась рулада опять до пронзительного визга. — Ххи-ххи-ххи! — А вы, я вижу, мой поклонник? — Вот находка! — Драгоценность! — В целой России только два экземпляра: вы да я сам. — Ну, прощайте. Заходите. Думаю, что жена полюбит вас. Прощайте. — Нет, позвольте: в котором курсе вы?

— Я студент педагогического института, а не университета. Кончаю курс.

— Ну, вот видите, я чуть не сделал глупости, забывши спросить. — Кончаете курс, то прежде кончайте курс: экзамены на носу, — или уже начались? Занимайтесь. Кончите, тогда заходите. — Прощайте. Погодите, опять глупо: не сообразил. По окончании курса вас пошлют из Петербурга черт знает куда? — Так заходите теперь.

Студент подумал. — Нет, я не буду у вас до окончания курса. Тогда я приду к вам с какою-нибудь статьею. Надобно приготовить что-нибудь прежде, чем идти к вам.

— Хорошо. Но вас отправят черт знает куда?

— Нет. Я останусь в Петербурге.

— Ваш скотина директор любит вас?

— Нет. Но товарищ министра знает меня и обещал.

— Ну, это плохая надежда: тряпка.

— Кроме того, я даю уроки у Илатонцева; это вельможа. Он хочет, чтобы я продолжал их.

— А когда так, то другое дело. Попросит, и останетесь, правда. Прощайте же, наконец. — Да, опять забыл: а фамилия-то ваша как же?

— Левицкий.

— Ну, прощайте, — ххи-ххи-ххи — мой поклонник — ххо-ххо-ххо-ххи-ххи-ххи… — залился он пронзительными и ревущими перекатами по всем возможным и невозможным для обыкновенного человеческого горла визгам, воплям и грохотам.

Мелодичности своих рулад он нисколько не удивлялся, но решительно не понимал и сам, как это визг и рев выходят у него такие оглушительные, когда он расхохочется. Обыкновенным голосом он говорил тихо, и пока он не начинал, по забывчивости, давать волю своей глотке, никто бы не мог ожидать, что он перекричит и петуха и медведя.

— Я пришла к вам не покупать наряды, — сказала Волгина хозяйке магазина в ответ на фразу о приятности нового знакомства. — Мне надобно сказать вам несколько слов.

Любезно-вопросительное выражение лица магазинщицы сменилось одобрительно-скромным. — Мой магазин в полном вашем распоряжении. Смею вас уверить, что ваше доверие ко мне будет оправдано. Прошу вас, — она отворила дверь в свою квартиру. — Нам удобнее будет продолжать разговор в моей гостиной.

— Конечно, — сказала Волгина. Через большой зал с великолепными зеркалами они прошли в гостиную, очень роскошную.

— Прошу вас. Здесь мы можем говорить совершенно свободно. — Они сели.

— Я пришла затем, чтобы предупредить молодого человека в гороховом пальто, который сейчас вошел сюда, что за ним следит господин, — имя которого он, вероятно, угадает. От самой квартиры за Нивельзиным ехала голубая карста, — он не заметил, скажите ему, что нехорошо быть таким неосмотрительным. Карета стоит теперь у вашего подъезда. Он увидит ее. Пусть он сейчас уходит отсюда.

— О, боже! — Какое было б это несчастье! Monsieur Saveloff так силен! Он погубил бы меня! — Магазинщица, всплескивая руками, вскочила идти.