Александр Покровский: Расстрелять

Громадный Гришка, лет шестидесяти, смутился и пропустил старика.

- Ну вот, милай, ну... дай я тебя поцелую! Потом пели морские песни: "Славное море - священный Байкал", "Варяг"; капитан тут же за столом обучил всех песне "Северный флот не подведет"...

Вскоре его отнесли на воздух, надели шапку и усадили на лавочке. Он сидел и плакал. Слезы текли по не бритому еще с вагона лицу, собирались на подбородке и капали в жадный песок. Он говорил что-то и грозил в темноту - видно, что-то привиделось или вспомнилось, что-то свое, известное ему одному.

Горе сменилось, теперь он хрипло смеялся, мотал худой головой и бил себя по колену; потом повторил раз двадцать: "Помереть на флоте - ни в жисть", упал с лавки, улыбнулся и заснул.

Его подобрали и отнесли в дом, чтоб не застудился. Капитана отпустили через неделю. Он всучил-таки тетке Марии оставшиеся деньги, прибавив от себя. Тетка смущалась, махала руками, говорила, что не возьмет, что бог ее за это накажет.

Его долго вспоминали, желали ему через бога здоровья, счастья в личной жизни и много детей. А вскоре после этого случая в дом к тетке Марии ворвался кто-то в огромной, черной шинели, схватил ее и затискал.

У тетки остановилось дыхание, она узнала Мишку, курносого, черноволосого, как в детстве...

Она вяло отпихнулась от него, села на случившийся табурет и замерла.

Она не слышала, что Мишка орал. Лицо ее как-то заострилось, она впервые почувствовала, как бьется ее сердце бисерной ниточкой. Губы ее разжались, она вздохнула: "Бог наказал", - мягко упала с табурета на пол и умерла.

На деревне говорили: "Срок пришел", а вскрытие показало, что на момент смерти она была совершенно здорова.

Были поминки. Мишка, которому рассказали, что он вроде бы помер, напился и пел в углу; остальные пели "Варяга", "Славное море - священный Байкал" и "Северный флот не подведет".

Первая часть мерлезонского балета

Что отличает военного от остальных двуногих? Многое отличает! Но прежде всего, я думаю, - умение петь в любое время и в любом месте.

К примеру, двадцать четыре экипажа наших подводных лодок могут в мирное время, в полном уме и свежем разуме, в минус двадцать собраться на плацу, построиться в каре и морозными глотками спеть Гимн Советского Союза.

А в середине плаца будет стоять и прислушиваться, хорошо ли поют, проверяющий из штаба базы, капитан первого ранга.

И прислушивается он потому, что это зачетное происходит пение, то есть - пение на зачет.

И проверяющий будет ходить вдоль строя и останавливаться, и, по всем законам физики, чем ближе он подходит, тем громче в том месте поют, и чем дальше - тем затухаистей.

Для некоторых будет божьим откровением, если я скажу, что подводники могут петь не только на плацу, но и в воскресенье в казарме, построившись в колонну по четыре, обозначая шаг на месте. Это дело у нас называется "мерлезонским балетом".

- На мес-те... ша-го-м... марш!

И пошли. Раз-два-три... Раз-два-три... Раз-два-три...

- Идти не в ногу...

Конечно, не в ногу. А то потолок рухнет. Обязательно рухнет. Это же наш потолок, в нашей казарме... всенепременнейше рухнет... Раэ-два-три... Раз-два-три...

Так мы всегда к строевому смотру готовимся: к смотру с песней; маршируем на месте и песню орем. Отрабатываемся. Спрашиваем только:

- Офицеры спереди? Нам говорят:

- Спереди, спереди, становитесь. Становимся спереди и начинаем выть:

- Мы службу отслужим, пойдем по домам...

- Отставить петь! Петь только по команде! Раз-два-три...

Правофланговым у нас рыжий штурман. Он у нас ротный запевала. Он прослужил на флоте больше, чем я прожил, уцелел каким-то чудом, и на этом основании петь любил.

Как он поет, это надо видеть. Я видел: лицо горит, - на нем, на лице, полно всякой мимики; эта мимика устремляется вверх и, дойдя до какой-то эпической точки, возвращается вниз ать-два, ать-два! Глотка луженая, в ней - тридцать два зуба, из которых только тринадцать - своих.

- За-пе-ва-й! - подается команда, и тут штурман как гаркнет:

- И тогда! Вода нам как земля! А мы подхватываем:

- И тогда... нам экипаж семья... И тогда любой из нас не против... Хоть всю жизнь... служить в военном флоте...

Песню для смотра мы готовим не одну, а две. В те времена недалекие песни пелись флотом задорные и удивительные. Вот послушайте, что мы пели в полном уме и свежем разуме:

- Если решатся враги на войну... Мы им устроим прогулку по дну... Северный флот... Северный флот... Северный флот... не подведет... И еще раз...

- Северный флот... плюнь ему в рот, Северный флот...не подведет... Ну, конечно, "плюнь ему в рот" - -это наша отсебятина, но насчет всего остального - это, извините, к автору.