Евгений Баранов: Автобиография

Звать меня Евгением Захаровичем Барановым.

Отец мой был крепостной крестьянин помещика Новикова, владевшего селом Непецино, Коломенского уезда, Московской губернии. Будучи отпущен на оброк, отец работал в Москве на табачной фабрике, потом в Таганроге на свечном заводе; был чумаком, офеней, приказчиком в бакалейной лавке. Откупившись на волю вместе с своей женой, он поселился в слободе (ныне город) Нальчик Терской области (ныне Балкаро-Кабардинская область), занялся торговлей и с течением времени разбогател.

Я родился в 1869 г.; учился в нальчикском городском училище, по окончании которого, 17-ти лет, уехал в Москву, поступил в Строгановское технического рисования училище; через год был арестован по обвинению в политической неблагонадежности; после 5-ти месячного заключения, был выписан в Нальчик под гласный надзор полиции. Через некоторое время, по распоряжению департамент полиции, был снова арестован и выдержан в тюрьме 4 месяца. По выходе из тюрьмы путешествую по Кабарде, впервые делаю записи кабардинских сказок и легенд. На короткое время делаюсь писарем в аульном правлении. С 1890 г. начинаю помещать в «Терских Областных Ведомостях» корреспонденции, статьи, очерки из быта кабардинцев и тюрко-татар. В 1892 г., получив разрешение переехать на жительство в Владикавказ, становлюсь секретарем редакции газеты «Терские Областные Ведомости», но через 3 месяца по распоряжению областного начальства был выслан в Нальчик. В 1893 г. уезжаю в Ставрополь Кавказский, работаю в качестве секретаря газеты «Северный Кавказ». В 1894 г. возвращаюсь в Нальчик, начинаю работать в колонии «толстовцев», затем занимаюсь собиранием этнографического материала, который впоследствии печатался в «Сборнике материалов для описания местностей и племен Кавказа». С 1896 г. навсегда покидаю отцовский дом, скитаюсь по Кавказу и югу России. За это время мне пришлось быть писарем в аульных правлениях Северной Осетии, Чечни, Ингушии, дворником постоялого двора, помощником повара в харчевне торговцем на базаре (продавал лубочные картинки и книги, ходатаем по судебным делам, приходилось ходить на пилку дров, наниматься на сельскохозяйственные работы, но на такие, которые не требуют специальных знаний, как, например, уборка картофели, подсолнухов, кукурузы, винограда. За это время мною было сделано много записей кабардинских, татарских, осетинских, чеченских, ингушских, казачьих и великорусских сказок, легенд, поверий, песен, часть которых была напечатана в «Сборнике для материалов для описания местностей и племен Кавказа» и других кавказских изданиях, часть остается до сих пор в рукописях, но самая значительная и, по-моему, ценная часть их безвозвратно утрачена. Кроме этих записей я поместил много корреспонденций и статей о переселенческом движении на Северном Кавказе, о земельном положении местных горцев, о быте пришлых сельскохозяйственных рабочих.

В течение этого времени со мной произошел случай, едва не стоивший мне жизни: в станице Павлодарской, во время религиозного спора с старообрядцами, я был жестоко избит ими, так что отлеживаться мне пришлось довольно долго.

В 1901 г. я становлюсь постоянным сотрудником только что основанной большой газеты «Донская Речь» (Ростов-на-Дону.); затем поселяюсь на Кавказском побережье Черного моря, где собираю материалы о положении местных новоселов и толстовских колониях. В 1903 г. работаю в качестве фельетониста и редактора областного отдела газеты «Бакинские Известия». В 1904 г. живу в Владикавказе, работаю во многих кавказских, южно-русских и столичных изданиях. В 1905 г. во время октябрьского черносотенного погрома пришлось спасаться бегством в Пятигорск. Там был секретарем «Пятигорского Листка», редактором «Пятигорья», закрытого по распоряжению военного генерал-губернатора Терской области.

В Москве живу с 1911 г.; работал в «Русских Ведомостях», многих местных изданиях и в книгоиздательстве товарищества Сытина, которое выпустило ряд моих книжек для народного чтения и историко-этнографического содержания, как, например, о курдах, армянах, казаках и др.

В 1914 г. при падении сломал ногу; болезнь затянулась, и хотя перелом сросся, но ходить мне приходится при помощи костыля.

С 1913 по 1923 г. я торговал на улице и рынке старыми книгами, которые брал на комиссию от разных лиц. В 1923 г. в следствие болезни принужден был прекратить торговлю, потом на возобновление ее требовались денежные средства, которых у меня не было, и торговать пришлось прекратить навсегда.