сборник Array - В исключительных обстоятельствах 1988

И это был единственный в жизни Яна случай, вызвавший у него неподдельную радость от исчезновения товара, денег и... страшно по¬думать — пушки.

Правда, эти фраера сунули в карман Яну записку, но милиции она ни о чём не говорила. Там было накарябано: «Библия. Заповедь де¬сятая. Не пожелай дома ближняго твоего, ни села его, ни раба его, ни осла его...» И так далее, всякая галиматья, но Ян понял, что допу¬стил большую оплошность. Парнишки были «в законе», а он предложил им сработать за «шестёрок»... Спасибо им, волчарам, за подлянку, ещё встретимся...

Ближе к полуночи к дому подъехала машина, и в дверь постуча¬ли. Стучать на половину Яна мог или свой человек, или милиция: иногда его проверял участковый, третьего не дано. Ян пошёл открывать и как всегда спросил: «Кто?»

Сергей, возбуждённый откровенным рассказом Яна, ворочался на продавленной, как люлька, панцирной сетке, не в силах уснуть. Заслы¬шав стук, он напрягся, вслушиваясь.

- Кто? — спросил Ян.

- Свои! — тихо ответили за дверью.

- Подпишись! — потребовал Ян.

- Да Бес я. И Капа в тачке, — ответили нетерпеливо за дверью. Ян открыл, разом шикнув пришельцу, что не один, мол, чтобы тот не базарил в коридоре о делах. Не зажигая света, он повёл гостя в свою комнату. Сергей приник к двери и слушал их разговор, для него совсем не понятный. Однако концовка его насторожила — похоже на то, что речь пошла о нём:

- Зачем этот фраерок? Делом повязать? — спросил Бес.

- Ни в коем разе. Он — для понта, на случай завала: если на вилы сядет — пометёт пургу, что весь балаган — соседский, сечёшь масть? А потому при нём пишитесь чужими кликухами, менты эти кли¬кухи хорошо знают, — наставлял Ян.

- Вы чего тут с Хряком, совсем ссучились? —Бес не верил сво¬им ушам. Он знал, что за такие дела можно «выпрыгнуть» — попасть в разряд особо презираемых.

Понизив голос, Ян долго увещевал Беса, а закончил разговор словами:

- Подляна на подляну... И учти: не будешь думать, будешь —дурак, но — живой дурак. И — не зэк. Значит, ты — «Москвич», а Капа будет «Ким», и поезжайте. Волчата у Кота имеются занятные!

- Ладно. Буди своего отмазчика. — Они задвигали стульями, направляясь к Сергею.

Сергей отскочил от двери и тихонько, чтобы не скрипнула сетка, прилёг с краю. В голове у него — сумятица. «Вот оно! Берут на дело! А вдруг там — кровь... убийство! Что делать?.. Убежать? А куда? Они уже и адрес матери знают... Да, только бежать!.. А может, в милицию пойти... Уж лучше сейчас — в тюрьму, пока ещё ничего страшного не натворил... Паразиты!»

Вспыхнул свет в коридоре, и дверь в его комнату приоткрыли:

- Костя, выйди на минутку, — непривычно вежливо стелил Ян.

Сергей вышел, мельком взглянул на пришельца, молодого чернявого парня, напомнившего какого-то итальянского певца или киноактёра. Он крутил на пальце ключи зажигания и насмешливо-весело смотрел на Сергея. Второй парень, с борцовской шеей и короткой стрижкой, недобро смотрел из-за спины Яна.

- Привет, — кивнул Сергей пришельцам, с деланно сонным видом.

- Тут такое дело, Костя. Москвич и Ким, — Ян показал глазами на «борца», а затем на «итальянца», — едут получить долг у одного нехорошего человека. Ну, тут, сам понимаешь, нужны два свидетеля. Без свидетелей может заартачиться. А соседей тоже не позовёшь, вре¬мя-то позднее. Поприсутствуй там только для счёта, и вся недолга, а?

- Ладно, — буркнул Сергей. «Вон как повернул — долг. А я ну¬жен им как свидетель, чтобы потом «мести пургу» — пустить следст¬вие по ложному пути... Завтра же убегу!» — твёрдо решил он, ощу¬щая гадливость к самому себе...

- Волчата твои целы? Отмычки. Возьми на всякий случай, —«вспомнил» Ян.

Альфонс низкого пошиба! — завизжала, срывая голос, Веро¬ника Аркадьевна и, приближая «наплывом», как говорят киношники, перекошенное гневом лицо, больно ударила Юрова в бок электровафельницей.

- Бей, но только не по голове! Я шахматист! Ты меня дураком сделаешь! И я потеряю половую функцию, — лепетал он, силясь вско¬чить на ноги и закрыть руками лицо, которое холил и лелеял, как скри¬пач свой инструмент. Но на сей раз руки и ноги одеревенели и не по¬виновались ему, а Вероника совсем озверела:

- Аферист ты, а не шахматист! Сутенёр! Бичара! Это я всю жизнь дрожала за прилавком, чтобы ты пропил с девками всё, что я накопила себе на чёрный день? — И вдруг мужским голосом:— Бабки давай! — И снова удар в бок вафельницей.

Юров застонал, соображая, что он там оставил на столе, когда с молоденькой гостьей они вечером громили запасы Вероникиного конь¬яка, которых хватило бы на две колонии ЛТП.