Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)

Из дверей вырвался ярко освещенный автобусными фарами пар. Раздались протяжные гудки - надо было ехать дальше.

За время стоянки автобус еще больше остыл. Кожу на голове схватило ознобом, корни волос кололись. Потом стали лопаться бутылки, лед разрывал их.

Дальше я помню только, как был потрясен поведением водителя - шарф болтался на вешалке рядом с ним, но он нарочно его не надевал. Где-то под Псковом, когда все уже окончательно стали замерзать, он оглянулся, снял вдруг с себя пальто и повесил на вешалку...

И вот путь этот не забылся, въелся холодом в глубину костей и теперь снился.

Снова тянулось темное шоссе, белые заиндевевшие деревья, проплывающие вдоль стекол. Рядом - ощутимое, но невидимое присутствие жены.

"Вот морда! - подумал я. - Даже и в сны мои влезла! Ну, все! Хватит!" С этой гневной мыслью я выскочил из сна и, приподнявшись, посмотрел на ее постель - постель была не разобрана. Ну ладно!

Утром я накормил рыбок в аквариуме, полил цветы, выгладил фартук дочке, проводил ее в новую школу.

Вот я, оказывается, кто: друг детей, а также животных. А я - то думал!

Пора на службу, но жены все не было. И тут обязательно полагается волноваться, глядеть в окно, против таких правил поведения не попрешь - вот что противно! Песик и тот вставал задними лапами на стул, передними на подоконник и, вытянувшись, шевеля усами, смотрел на троллейбусную остановку.

Но ей это, конечно, все равно!

Я посмотрел на часы. Половина десятого. Как раз сейчас должен начать в нашей конторе свой доклад молодой коллега: прекрасный, талантливый, робкий. А я величественно опоздаю или вообще не явлюсь... Вот до чего она меня довела!

- Лорка так и не появилась? - хмуро произнесла мать, проходя мимо с тряпкой, намотанной на швабру.

Ну, все! Хватит! Не только переживать, но еще притворяться спокойным и веселым перед матерью, перед всеми остальными... Хватит!

В районном суде, набитом неожиданно битком, как вокзал, я долго пытался пролезть хоть в какую-то дверь... безо всякого абсолютно успеха. Наконец я достал листочек бумаги и, так и не найдя, где бы с ним можно было приткнуться, улегся с отчаянием на каменный пол, приспособился писать.

"Прошу развести меня..."

- Это что еще? - Надо мной нависла толстая уборщица. - На полу еще приладились писать. А ну встань!

Я вскочил, яростно скомкав листок, швырнул его в сторону урны и, хлопнув задребезжавшей стеклянной дверью, выскочил на улицу.

Резкий ветер сдул мою шляпу в лужу. Весело крутясь, она поплыла по воде. Я стоял, не в силах нагнуться и выловить ее. От блеска и ветра глаза мои слезились, изображение расплывалось...

Когда я вернулся домой, я тут же услышал оживленные голоса, доносящиеся с кухни. Мать весело рассказывала жене о московской своей внучке. Главное, из-за отсутствия жены выражала недовольство мне, а теперь, когда подлинная виновница явилась, мать, как ни в чем не бывало, разговаривает с ней... Все-таки любят они друг друга, как ни странно!

- Явился! - произнесла жена таким тоном, словно меня не было три дня и три ночи.

- Ненадолго, - выговорил я сквозь зубы. - Где наше свидетельство о браке?

- Да брось ты! - легкомысленно сказала жена. - Зачем это тебе?

Повернувшись, я кинулся в кабинет.

- А где Даша? - В новой уже роли выступила жена. Встревоженная орлица, не заставшая в гнезде своего птенца!

- В школе, - как можно сдержаннее выговорил я.

- Ха! - Она засмеялась, потом, испуганно глянув на меня, прикрыла ладошкой рот. - Вот ето да! То-то я гляжу, почему это все в белых передниках идут? Чтой-то, думаю, наверняка тут скрывается!

Демонстративно вынув из стола и пронеся по воздуху свидетельство о браке, я положил его в карман и направился к двери.

- А ты куда? - встревоженно спросила жена.

- Не догадываешься? - произнес я.

- Ой... А как же? Я столько накупила всего!

Я вышел в прихожую, злобно переворошил все свертки. Бананы! Финики! Прихоти миллионерши! Еще один ее ненавистный для меня облик: "Элегантная женщина, покупающая все необходимое для дома!"

Хлопнув дверью, я вернулся в кабинет. Она ворвалась вслед за мной.

- Разрешите облобызать! Умоляю, один лишь поцелуй!

- Вали отсюда! - закричал я.

Через минуту, робко постучавшись, она показалась с подносом в руках, скорбно-дурашливо уронила на грудь кудрявую головку. На подносе лежал банан, финики в блюдечке, стоял высокий бокал с кефиром.

- Ты понимаешь хоть, что денег у нас совсем не осталось? - поглядев на все это великолепие, сказал я.