Сергей Лукницкий - Хвост из другого измерения

Никого из местных линий я не встретил. Вспомнился разговор с Доком, подумалось: почему Вирус запретил нам посещать ту часть плоскости (его владений), которая усиленно охраняется бесчисленными линиями. И что будет, если мы нарушим его запрет. Если он не обманул и нас в этом мире ждет вечность, то какие же могут быть в условиях вечности наказания?

Небытие,смерть?

Наивные понятия. Что же тогда?

Вечное порицание, ну не разлучение же с Козеттой, — насколько я могу убедиться, мир этот одномерен, но не тоталитарен.

Попробовать еще разок. В конце концов вечность исчезает тогда, когда отключен источник энергии, а разговоры о вечности — еще раньше, тогда, когда этот источник еще только начинает иссякать. Вспомните сказку о Кощее Бессмертном.

Найти концентрированную скученность линий нам с Козеттой не представлялось сложным. Линии расступались, и в итоге мы подошли к черной части плоскости. Она зияла, как отверстие. Наклонившись, мы увидели, что это и в самом деле отверстие — вход, более того, он сужается и превращается в точку.

— Но он не может быть выходом в трехмерное пространство. Тогда что это?… какой-то коридор, и почему этой тайной так дорожит ЧК?

Козетта прикоснулась ко мне так, словно я на секунду не ко времени задремал. И опять была права. Мне не стоило произносить вслух моих последних слов. но к откровению, как это ни парадоксально, располагает комната, нашпигованная подслушивающими устройствами.

Каждый принимает конец своего кругозора за конец света и наша ошибка в том, что мы общаемся не с мыслящей плотью, а с нашим представлением о ней и потому часто ошибаемся и огорчаемся.

Обыкновенно среди только что познакомившихся русских — будь то вирусы, люди или собаки — происходит дурацкая традиция выяснять политическую принадлежность, и потому я позволю себе поделиться с читателем маленьким диалогом, который по своему собачьему недомыслию затеял первым, после того, как уже стало очевидным, что ЧК — Черный Квадрат — это профессор из предыдущей истории, которого мой дорогой Пал Палыч, если помните, загнал в свое время в первое измерение, и теперь профессор неплохо обосновался в компьютере, разрабатывая программы, способные противостоять антивирусным:

— Почему вы перемещаетесь по всем измерениям? — дружелюбно спросил я.

— Не хочу быть ни в стае, ни в стаде, — отвечал мой собеседник, — к тому же человечество далеко от совершенства. На свете есть масса миров, которые добрее и совершеннее.

— Тогда вы — центрист, — сорвалось с моего высунутого языка постороннее в этом измерении слово.

Следующая фраза, которую произнес собеседник, была такой безысходной:

— Я напоминаю себе иногда запертый компас.

Тут уж мне откровенно захотелось записывать фразы моего собеседника, потому что они могли бы мне когда-нибудь пригодиться. Но и бумага и перо здесь тоже были в виде линий.

Иногда он мне напоминал человека с хорошей интеллектуальной базой, но это существо, этот политик, этот вирус и профессор одновременно рассказывал легко и просто вещи, которые я, склонный сочинять приключенческие вирши, придумываю всегда с трудом. Да, с великим трудом дается писателю-приключенцу многоплановость героя.

Я не стал говорить ему о том, что его высказывания напоминают игру, но он понял мой вопрос и ответил на него так, словно я играю, и тем снял напряжение с меня, поскольку мы отныне могли не заботиться о том, что значения каких-то слов понимаем по-разному.

— Может быть, вам рассказать о том, как перестрелка велась на итальянском языке? — спросил он неожиданно.

Я выразил согласие кивком головы:

— Я бесконечно нарушал законы нашей великой страны Трехмерии, и поэтому в один прекрасный день, сделав еще более страшное нарушение, я подкупил сторожа кабинки Ч ИЗ и отправился в четвертое измерение попытать счастья.

У меня несколько профессий, я никогда не пишу так, как вы, и не порчу записные книжки, но нет-нетда и осядет в подкорке мозга кроме формулы вечности мироздания или беспространственности звездных плоскостей еще и стихотворная строчка, которая уже потому дорога, что она единственная.

В Новом Мире я перепробовал множество дел, и не стыжусь ни одного из них. Я стал маленьким человечеством, в мире из одного меня. Я был и массажистом, и банщиком, помощником у министра и привратником, дрался на дуэли с генералами, обманывал сыщиков, эпатировал князей, знался с куртизанками, посланниками, епископами, сводниками, знатными проходимцами, людьми из общества, извозчиком был, официантом, шулером и в конце концов пришел к тому, что объединяет все эти профессии. Я стал образованным человеком, моя база выживания научила меня опыту, вот сейчас я уже в качестве созерцателя позволяю себе путешествовать по мирам.