Эммануил Радаканаки - Экзерсис

Ботадеус. Так. Хотя как же - я ведь его помню?

Сфинкс. Тебе именно потому и приходиться помнить, что его нет, ибо то, что есть, помнить не надо, оно и так есть. Так?

Ботадеус. Так.

Сфинкс. Итак, прошлого, как реальности, нет. Будущего тоже нет, оно еще не наступило и тебе не известно. Если бы тебе было известно будущее, это значило бы, что ты его помнишь, то есть оно было бы для тебя прошлым. В любом случае будущее - это то, чего нет сейчас. Так? Так, дети?

Лена. Кажется, так.

Сфинкс. Значит, реально существует только настоящее. А настоящее - когда это? Где начинается настоящее и кончается прошлое? Год назад, месяц, день, час, секунду? Каждый момент твоей жизни эфемерен, поскольку в тот самый миг, когда ты его осознаешь, он становится прошлым, то есть реально не существующим. Значит, Ботадеус, твоя жизнь эфемерна, а значит эфемерна и смерть. Смерти вообще нету, Ботадеус, потому что нету жизни. Как тебе это? Вопрос риторический.

Лена. Прости, ты рассуждаешь красиво, видно, что ты очень умна, но все-таки, здесь что-то не то. Я просто чувствую.

Сфинкс. Отлично. Девочка чувствует - что-то не то. А ты, Ботадеус?

Ботадеус. По-моему, это все чепуха, хотя и логичная чепуха. Независимо от твоих рассуждений я чувствую, что я живу и боюсь смерти.

Сфинкс. Очень хороший ответ, Ботадеус и ты, милая. Очень хороший. А скажи, Ботадеус...

Свет гаснет, потом зажигается. На сцене Ботадеус, один.

Ботадеус. Эй, не приходил еще человек с крестом? Я должен дождаться его, так мне было сказано. Я жду давно, я сменил десятки обличий. Я, Ботадеус, должен сказать ему что-то. Я всего лишь сказочный персонаж, фигура из наивных мифов, но я имею такие же чувства, как вы, вы все. Я Ботадеус - Ударивший Бога. Многие говорят, что меня нету, но я есть. Просто обычно никто не догадывается, что я - это я. Я и сам обычно не знаю этого. Я - ударивший Бога. Я бываю разным. Удивительно разным, но только в такие минуты, как эта, я это вспоминаю. И я был прав тогда! Я прав! Я наказан за свою правоту. Но наказание - лишь свидетельство Его силы, а не Его правоты. И я понял, почему я Его ударил. Это глупо звучит - сначала совершил поступок, а потом уже придумал причину для него, но ведь Он-то - вне времени, и для него эти ограничения несущественны, так почему они должны быть у меня?! Не согласен! Ему можно мне нельзя. Ему можно все - возноситься, вмешиваться, мудрить, требовать, ругать, обласкивать, приводить в исполнение, рога обламывать, поливать серой и при этом еще петь себе хвалу устами сотворенных! И вы молитесь ему? Уповаете на Него? Вы говорите, Он - Вечный, Всеблагой, Всемогущий. Пусть так. Может быть. Вечный - породил эфемерных. Всемогущий - беспомощных, Всеблагой, которому ни малейшего труда не стоит сохранение добродетели, - породил похотливых ничтожеств. По своему образу и подобию?! Мы построены по Его образу и подобию, но какой же плохой Он строитель, если не смог уменьшить этот образ до масштабов сотворяемых! Мы - Его неудача, вот в чем дело, и за это я ненавижу Его. Мы - Его неудача, и отсюда Его капризность, эксцентричность, отсюда все эти божьи чудачества, впечатление, что он какой-то шарлатан, чудак, маньяк, сутяга и крючкотвор, который и после смерти тянет сотворенных на судебные процессы, расследования и разбирательства во всех инстанциях долины Иосафата. Неудача, вот в чем дело! Вот что так угнетало отцов Церкви, особенно этого дурака Августина, - именно это, эту непостижимость, унизительную и для здравого рассудка, и для чувств, они не могли понять и упрятали свое изумление в догматы, отказались от собственного разума. А если ты не можешь отказаться от разума? Если, скажем, ты не доволен этим миром? А? Ведь этот мир глуп! Глуп! И ведь вот в чем подлость, мир был навязан нам, сотворенным, без всякой предварительной консультации, поскольку Творец решил сотворенных этим миром раз и навсегда осчастливить. А что, если они желают быть осчастливленными не по его методике, а совсем по другой? Или вообще хотят отказаться от финального счастья? Или в один момент хотят, а в другой - не хотят? А может один по этому поводу придерживается одного мнения, а другой другого? Что тогда? Насильственно навязывать конформизм? Четко обозначить дороги в рай и в ад, стричь всех под одну гребенку, карать непокорных оригиналов и награждать оппортунистов? Именно так, вот ведь какое паскудство. Тогда, давно, я еще так не думал, я был проще. Но сейчас... Если бы... Он сильнее. Его единственный аргумент - он хозяин положения. И поэтому остается только ждать. В эту минуту, когда я все ясно помню, я понимаю - только ждать. Но я не могу. Не могу.