Сулейман Рагимов - Орлица Кавказа (Книга 1)

Никакие удары и утраты не сломили бы его, убили бы брата родного - он бы скрыл от врагов кровоточащую рану свою, но уязвленную честь не упрячешь, не утаишь... И потому на заточение подруги он смотрел как на тягчайшую беду. И хоть имя и слава Хаджар продолжали воодушевлять бойцов, хоть росло число сторонников отряда не по дням, а по часам, хоть крепко доставалось от Наби вражьей стороне, но росло соответственно и противодействие властей, их злоба и жестокость.

И главноначальствующий в Тифлисе, подхлестываемый сердитыми внушениями царя, проглатывавший горькие пилюли, письменные и телеграфные, точил зубы на гачагов, готовился к решающим действиям.

Ощетинилась гёрусская крепость.

По тракту военные команды, обозы потянулись.

Да еще жила коварная надежда, что Гачаг Наби, поняв бесполезность попыток прорваться и сокрушить такой заслон, в конце концов не выдержит этой муки: чтобы его подругу, его честь в тюрьме держали. Сам, глядишь, объявится, придет в присутствие с повинной головой, бросит к ногам винтовку-айналы, швырнет на пол и кинжал лезгинский, и выдавит из себя, побежденный: "Все! Отвоевался я! Отпустите Хаджар и казните меня!"

Из тревожных сообщений Аллахверди и Томаса он узнал, и о слухах, ходивших в народе: дескать, царь распорядился заманить Наби в ловушку, перебить весь отряд до единого, а тех людей, что по окрестным горам расположились, разогнать и рассеять одним махом, погасить костры-очаги раз и навсегда!

Крепко задумался Наби.

Поглядел на поляну с пожухлой травой, где пасся Бозат, то и дело навострявший уши, стиснул в руках винтовку, поправил кинжал на боку.

- Что делать, как теперь быть? - проговорил он вслух, то ли спрашивая, то ли размышляя про себя.

Аллахверди поглядел пристально:

- Известно, как, выручать Хаджар.

- Мы и хотели с самого начала. А она, видишь ли, сама вздумала, сокрушенно вздохнул Гачаг Наби. - Теперь одна надежда - на подкоп.

- А если она там на камень напорется? - вставил Томас.

- Снаружи будем рыть.

- Туда не подступишься.

- Из-под тракта начнем, - после раздумья решил Наби, - С верховий реки... И хорошо бы прямо из жилья надежного человека...

Томас поправил кинжал в ножнах под чохой, - сам выковал этот кинжал, в своей кузне. Правда, теперь-то у гачагов он, прятать оружие незачем.

- В том-то и дело, - сказал Томас раздумчиво, продолжая разговор о подкопе. - Домишко вблизи от каземата можно подыскать. А вот подходящего хозяина... чтоб язык за зубами держал.

- Найдется, - уверенно проговорил Наби.

- А что бы такое для отвода глаз придумать?

- Пусть хозяин всем говорит, дескать, яму под закром копает.

- Значит, из ямы - лаз под рекой пройдет? - прикидывал Томас, - одному тут, пожалуй, не управиться.

- Пришлем людей на подмогу.

- Как бы не пронюхали... - шумно вздохнул Томас. - А то - беда. И хозяину несдобровать.

- Копать - по ночам,- предложил Гачаг.- А выбранную землю мешками наверх, и - ссыпать в реку.

- Дельно говоришь, Наби! - воодушевленно поддержал Аллахверди.

Наби потупился.

- Эх... с тех пор, как этот узелок завязался, я вроде сам в каземате сижу... Сколько тут вот, в скалах, судил-рядил, думал-гадал... Как ни крути, а ей без нашей помощи не вырваться.

Не раз попадал Наби в переделки, не раз выпутывался из них, умел найти выход. А тут дело - ох как непростое. Выбрать надежный дом, провести подкоп, да чтоб никто ничего на учуял. Ошибешься в человеке, сболтнет лишнее, или соседи донесут - пиши пропало...

Они еще обсуждали дело, когда к ним направились Гоги и Тамара: Аллахверди с Томасом недоуменно переглянулись при виде этих одетых как-то странно людей, особенно же удивило появление молодой красивой девушки в бурке, с "городскими" белыми руками и таким же белым, некрестьянским лицом.

Гачаг Наби, перехватив их взгляд, не удержался от улыбки; представил землякам гостей, дескать, нашего полку прибыло, Аллахверди с Томасом вежливо поздоровались. Да еще не сводя любопытных взглядов с необычных пришельцев и соображая, каким ветром занесло этих грузин сюда, кто их привел и что у них общего с гачагами. Наби молча достал из-за пазухи открытку "Орлицы" на коне и протянул гёрусским друзьям; те вытаращили глаза, разглядывая картинку.

"Да это, никак, Хаджар?!" - Томас локтем ткнул Аллахверди в бок.

Глава девяносто четвертая

Они расселись кругом на войлочной подстилке у алачика, который наскоро соорудили для уважаемых гостей. На скатерти появилась тушеная баранина, тонкий лаваш и овечий сыр. Быть может, Томас мечтательно подумал о недостающей тутовке, а Гоги вспомнилось кахетинское... Но в отряде пить спиртное было заказано. Дело было не в "мусульманском воздержании" - вино могло сослужить плохую службу гачагам в походах.