Мария Райкина - Москва закулисная - 2

А вспомним Сару Бернар. Умнейшая и талантливейшая женщина своего времени. Зачем этой умной Саре ни с того ни с сего понадобилось живехонькой спать в гробу? Кровати у нее, что ли, не было? Пока журналисты и все добрые люди искали мотивацию странного поступка, "покойница" вставала из гроба и шла ваять то ли очередную роль, то ли скульптуру, поскольку, как говорят, была неплохой скульпторшей.

Ясное дело, что нормальный человек добровольно в гроб не ляжет и своего ребеночка заживо на тот свет не отправит. Артист - одно слово.

Театр - другое.

Кулисы - третье.

И это такая гремучая смесь, выдержать которую суждено не всякому. Затаитесь, затаитесь в кулисах. Если вас, конечно, туда пустят. Или через двадцать минут не вытолкают взашей. Только тогда вы увидите сначала над головой черную, как космос, бесконечность. Потом в противоположной кулисе премьера в шлепанцах на босу ногу, суетливую помрежку, "заряжающую" реквизит, приму, бьющуюся в истерике или, наоборот, ушедшую в себя, как в летаргический сон. И эти люди сделают нам красиво? Не верю, - сказал бы Станиславский. А я верю. Но не всегда...

Вы услышите, как глухо нарастает шум за занавесом и нестройно хлопают бархатные кресла. Публика пожаловала. А она все хочет знать - и про жизнь, и про любовь, и про слезы. Об актерах и актрисах - до и после спектакля. О простых и непростых штучках для волшебства театра. О природе и антиприроде профессии. И о том, как над этим ремеслом издеваются сами же артисты. Все это во второй части антитеатрального исследования - "Москва закулисная-2".

Олег Ефремов. Точка. Этим все сказано. Для своего поколения - целая эпоха. Фигура - легендарней не бывает. Для нового, знающего его больше по истории, Олег Ефремов - это сложная личность, за которой числится создание знаменитого на всю Москву театра "Современник", раздел МХАТа, оглушительное количество романов, участь несчастного отца в 70-летнем возрасте. Да каждый из этих периодов стоит отдельного романа. В последний год своей большой и непро-стой жизни он ставил пьесу об идеальной любви - "Сирано де Бержерак". Был одержим реформаторскими идеями насчет МХАТа и очень любил телесериал "Скорая помощь". Ни он, ни я не знали, что это будет его последнее интервью в жизни. И, не думая ни о чем плохом, не спешили подводить итоги, а говорили

Еще раз

про любовь

Театр лучше воровства

Под псевдонимом Лисья мордочка

Генсек как мумия для Хаммера

С Дорониной без развода

Отец за сына...

- Вот вам трон. Стул - это не для вас. Откуда цитата? - огорошил он меня с порога не то импровизацией, не то домашней заготовкой.

- Ой, так сразу и не припомню, Олег Николаевич.

- Это Гоголь. "Ревизор". Да вы устраивайтесь, как вам удобно. Это вот я привязан.

И это уже была не шутка, так как художественный руководитель МХАТа в прямом смысле привязан к кислородному аппарату: его прозрачные проводки вставлены в нос и заложены за уши, как дужки очков.

- Если шумит, я могу его выключить.

- Не беспокойтесь. Интервью в медицинских условиях... начинается с разминки.

Рассмеялся.

- Скажите, легко ли вы даете деньги в долг?

- Да в общем, да. Крупные суммы давал.

- Нападение - лучший способ защиты?

- Я на эти темы не размышлял.

- Прежде чем ответить, вы просчитываете каждое слово?

- Нет.

- Вы не боитесь показаться хуже, чем вы есть на самом деле?

- Нет.

- Ну тогда поехали.

Рассмеялся.

- Действительно ли ваше детство прошло в лагерях для заключенных?

- Нет, не детство. Просто-напросто мой отец (он не имел никакого отношения к НКВД) уехал в тридцать девятом году за длинным рублем. Он был замначальника финансово-планового отдела лагерей ГУВЖД (Главное управление военных железных дорог). Их строили

заключенные - от Воркуты в европейскую часть. И поэтому, когда началась война, мне было четырнадцать лет, мы с мамой на лето уехали к отцу отдыхать, а вернулись в сорок третьем.

- Чему такому вас научила лагерная жизнь, чему нельзя было научиться на воле?

- Многому, многому. Пролезать в форточку, например. Как зачем? Воровал. Это не от голода. Была определенная компания, почему отец и увез меня в сорок третьем году в Москву - боялся, что я стану вором.

- Интересно, а как пролезают в форточку?

- Голова если проходит, то все пройдет. Да я худой всегда был. И кличка у меня была смешная. Знаете какая - Лисья мордочка. Ну вот так. Но с другой стороны, летом нас перевозили на остров, где мы, школьники, косили и сгребали, и силос делали. И я за лето сорок второго года заработал на трудодни целого оленя, я имею в виду мясо. А когда не трудился, валяли дурака. Там впервые выпил, впервые закурил всерьез, в пятнадцать лет. И выпил не просто водки, а неразбавленный спирт. Это надо сразу водой запивать, иначе кошмар, и опьянение особенное. Ну, а что-то не расскажешь.