Виталий Рапопорт - Лучший дом на деревне

В Саларьево нагрянула комиссия из уезда, по каковому поводу был созван сельский сход. Приезжие сели в президиум, все молодые люди. Из местных с ними были предсельсовета Акимов, Судницын и Агапова Нюрка в косынке из кумача. Городской лектор доложил про опиум для народа, в связи с чем верить в Бога невозможно. Ему вежливо похлопали, после чего выскочили артисты легкой кавалерии, которые запели на мотив "Вечерний звон":

Не заросла еще тропа

К раввинам, муллам и попам.

Дальше они представили пантомиму, где перепуганного попа изгоняли пинками и метлой рабочий и миловидная крестьянка.

Послышались смешки и аплодисменты. На трибуну забрался Судницын: граждане села Саларьево! Я что хочу сказать. Вы хлопаете приезжим артистам, но не замечаете, что у нас имеется своя антирелигиозная проблема в лице отца Афанасия, который постоянно под мухой и своих обязанностей исправлять не может. Тем более, священные служители проживают обманом народа, как вы только что выслушали от товарища лектора. Так было заведено еще в древнем Египте при тамошних фараонах. Как сознательные труженики, мы должны быть непримиримы. Тем более, школы у нас не имеется, ребятишки должны топать в Румянцево. По этому случаю вношу предложение храм закрыть, а помещение передать для нужд общества.

Председатель Акимов спросил: Кто против предложения Судницына? Это был испытанный прием. Жители не хотели закрытия храма, но против голосовать боялись. В наступившей тишине попросил слова Кузнецов Михаил. Председатель хотел его отшить, но из президиума поправили: пусть человек выскажется.

Михаил приступил горячо: я думаю так. Если касается школы, надо денег собрать самообложением и построить. Церковь же закрывать не дело, она людям не мешает. Не любо -- не ходи, а другим она нужная: детишек крестить и прочее. Относительно отца Афанасия, то не он один умеет водочку кушать. Если кто встретит его веселым, пусть бежит скорее к зеркалу (Послышался смех, Судницын начал багроветь). Ленивый священник -- еще не резон храм закрывать. Это все равно как дом сжечь, если клопы завелись.

Михаилу похлопали, тут же встал один из городских: жители, конечно, могут решать по своему разумению, только пусть попомнят, что при колхозом строе места для церквей не останется. Снова Акимов спросил, кто против. Руки подняли человек десять.

Этим выступлением Михаил себе сильно напортил. Местный актив затаил на него злобу. Он и сам жалел, что выскочил, да поздно было. Дворкин на собрании отсутствовал, но, видно ему доложили. При встрече сказал, почти не задерживаясь: ты это дело, что мы с тобой обговорили, не задерживай. Как бы не вышло поздно. Михаил все равно медлил. Понимал, что председатель прав, от колхоза не спрячешься, но жалко было расставаться с независимой жизнью. Надо бы посоветоваться, да не с кем было. Отца не было в живых, братья с дядьями все подались в отход, Настя в счет не шла -- баба. Оставался один тесть, про которого Михаил слышал, что тот вступил в колхоз, даже стал бригадиром, навроде десятника. Несколько раз собирался в Орлово, но то одно не пускало, то другое.

Зря, ох, напрасно канителился кузнец. Подошла осень. Первого октября по старому, на Покрова, в Саларьеве храмовый праздник. Люди приготовлялись, нет нужды, что церковь стоит заколоченная. Вдруг за два дня до праздника позвали на сход. Пришлось Михаилу идти, хоть и не лежало сердце. Жена осталась с детишками.

Первый вопрос на повестке был про раскулачивание. Слова попросил кузнецовский сосед Ваштрапов: тут, граждане и товарищи, долго рассусоливать нечего. Мы в этом вопросе отстали, в других местах люди давно управились. Предлагаю больше не мешкать, говорить эти... кандитуры.

Сход молчал. Не все поняли это слово, еще -- кому охота при людях на соседа доносить. Вышла заминка, никто не вызывался. Тогда поднялся Судницын, так, видно, заготовлено было у актива, стал читать по бумажке: Предлагаются на рас-кулачивание нижеперечисленные жители: Прохоров Антип, владеет молотилкой, две конные сеялки сдает в аренду. Васильев Серега, использует чужой труд, имея сепаратор...

Так он назвал фамилий шесть. Михаил никого из них не знал. Его дело кузнечное: лошадь подковать, колесо починить, также если вилы потребуются или грабли, одно слово, железо. Судницын только кончил читать, встал Акимов: имею добавление. Кузнецов Михаил, построил кузню, эксплуатирует чужой труд. Это они с Сенькой распределили, чтобы не выглядело, что тот мстит Михаилу за попа. Рванулся кузнец слово сказать, но где там! Уже голосуют: кто против? Дальше объявил один из президиума: согласно закона, раскулаченные немедленно берутся под стражу. Михаила увели вместе с другими, подошли такие вежливые с синими околышами и увели. Настя, дома сидя, ничего про это не знала. Поздно ночью забежала к ней соседка, также рассказала про дальнейший ход событий.