Натиг Расул-заде - Брат

- Не надо беспокоиться, у меня все нормально. Я заскочу, как только смогу, - сказал он, повесил трубку, плечами пожал. Все с ума посходили, сказал он самому себе. Итак, подведем итога: из Москвы приехала Маша, тогда как Фуад там остался, спрашивается, какого хрена она прикатила -разлад в семье? желание заручиться их поддержкой в борьбе против мужа-деспота? Но всем известно, что тише Фуада нет мужа на всем свете... Тогда что она от них хочет, что от него хочет? Ну ладно, черт с ней, баб не разберешь... С мамой дома тетя, она позаботится о маме, он им оставил в прошлый раз деньги, которых, принимая во внимание их расходы, может им хватить на год. Маша побудет и уедет, ничего страшного. Ну, вроде, все нормально пока... Только почему они все называют его Фуадом, а эта московская курица даже

- Футиком? Черт, надо же, и как это брат терпит такое? Впрочем, ему наверняка по нраву подобное сюсюкание, лежит себе на диване, ковыряет в носу, мечтая о чем-то несбыточном, а она сидит рядом, гладит его по голове и приговаривает: Футик, ты мой дорогой, Фу-ти-ти-ти... Тьфу! Он чуть не налетел на девушку на тротуаре, замешкавшуюся возле витрины магазина, что-то там разглядывая. Она была очень эффектна и многие мужчины, проходя мимо, оборачивались на нее - высокая блондинка, длинные, нехарактерные для этих мест, русые волосы были прекрасно расчесаны и волной опускались ниже плеч, короткая, слишком смелая юбка оголяла стройные ноги, породистые, красиво очерченные. Он несколько мгновений не сводил с нее глаз. Она глянула на него и улыбнулась.

- Что, не узнал? - спросила девушка.

- Ну... м-м... э-э-э... - промычал он, - почему же...

- Совсем спятил? - она тихо, коротко рассмеялась таким чувственным грудным смехом, что он чуть не задрожал от желания тут же на улице обнять ее. - Фира я, ну, Фарида, глаза разуй, волосы только перекрасила, а ты уж и не узнал... Или не хотел узнать, а, честно?

- Да что ты, как не узнал, - осмелел он. - Я узнал. Вижу

- Фарида стоит, да только вроде бы потемнее она была в прошлый раз...

- Так уж ты и помнишь прошлый раз, - махнула она рукой. - Не вешай мне лапшу...

К ним приковыляла нищенка, она была до того старая, что с лица ее стерлись национальные черты. Он не глядя вытащил из кармана бумажку и подал. Тут же потянулись к нему две другие нищенки, гораздо более моложе первой. Завидев бумажку в его руках, Фарида ахнула.

- Крыша поехала у тебя, что ли?! Посмотри, что ты ей подаешь, придурок! она выхватила у нищенки купюру и мгновенно, с ловкостью фокусника, вынув из сумочки другую, подала той, да так, что нищенка даже не поняла, что произошло, потом решительно взяла его под руку и повела по улице.

- Что это с тобой? Ты же дал ей пятьдесят долларов! Для меня тебе иногда стольника жалко было, помнишь? Да, шучу, шучу... Ты вечно, сколько тебя знаю, деньгами швырял...

- Да я только хотел посмотреть, как ты среагируешь, -сказал он, оправдываясь.

- А, понятно, - сказала она. - Ну вот я и среагировала, -она повертела в пальцах отвоеванную купюру, непонятно - то ли возвращая, то ли не очень.

- Что скажешь, заслужила? - она помахала бумажкой перед его носом.

- Бери, - сказал он.

Она коротко, как и в первый раз, но теперь с торжествующими нотками в голосе рассмеялась и спрятала деньги в сумочку.

- Сама не знаю, почему я это делаю, - улыбаясь, вздохнула она.

- Мне ведь не в прок не заработанные деньги. Может, дашь мне возможность отработать? Или ты как всегда торопишься? Пойдем куда-нибудь, я сделаю тебе минет... -Ну, я не знаю, - он пожал плечами. - Просто я сегодня богатый...

- Тогда, может, угостите бедную девушку чем-нибудь, кроме воды из фонтана?

- Вообще-то, мне надо зайти в одно местечко... - Да! -неожиданно вспомнила она. - Что это за чушь мне говорили... Господи, кто же говорил, не могу вспомнить... Дай бог памяти... Нет, не вспомню... Ребята говорили, что ты умер. Ей-богу, не вру. Умер, говорят, Азад от какой-то болезни, э-э-э... да, от менингита... Я еще по думала, разыгрывают меня, придурки, ну вас к черту, говорю... Да, думаю, как же, умрет он от менингита, жди, если ему умереть, так уж скорее от сифилиса или спида...

- Тьфу! - в сердцах сказал он. - Типун тебе на язык! Какие гадости говоришь...

- Прости, милый, - сказала она, тесно прижавшись к нему боком, так что даже столкнула его с тротуара. - Я больше не буду. Я буду хорошей девочкой, не сердись...

Через неделю, безрезультатно прождав его почти десять дней, уехала в Москву Маша, так и не поняв, что случилось с ее мужем. Когда он пришел домой, мать была одна -сидела, безвольно опустив плечи, глядя на кусочек ясного неба, заглядывавший в окно веранды, шевелила губами -говорила беззвучно сама с собой. Ее оставили одну со своим горем, и она как умела справлялась с ним. Увидев его, она встрепенулась, словно ожила на миг, будто потеряв навечно одного сына, теперь готова была всей жизнью своей отстоять от опасности другого. Она рассказала ему, что Маша уехала в слезах, ничего не понимая и умоляя, чтобы он позвонил ей в Москву, потому что уже плохо надеялась, что он может приехать.