Натиг Расул-заде - Маешка

- Желаю удачи, - оказал хозяин и отошел от него.

- Мне надо позвонить, - сказал Маёшка девушке.

- Телефон там же, где и всегда, - сказала она, впрочем, по-прежнему улыбаясь.

- Я еще подойду к вам, не огорчайтесь, - сказал он. -Просто пока идет игра, не хочется ломать ход... Вы понимаете?

- Что вы? - она вся расцвела от слов Маёшки. - Я все понимаю.

Вы можете пройти в кабинет хозяина, - и прибавила, видимо, решив, что ему станет приятно, - Он к вам очень хорошо относится.

- Время от времени, - оказал Маёшка. - Время от времени.

Он вошел в кабинет хозяина и застал того, внимательно разглядывавшим ногти, покуривая толстую сигару-пушку. Хозяин вопросительно уставился на него.

- Мне позвонить надо, - сказал Маёшка. - В тишине. Одному.

- На, - хозяин бросил ему трубку "панасоника", - Иди в заднюю комнату.

Маёшка прошел в заднюю комнату, совершенно безликую, с широким диваном и одним креслом. Здесь он баб щупает, - подумал он и вспомнил ослепительную кассиршу.

Он набрал номер и стал ждать. Трубку подняли.

- Здравствуй, дорогая Фирамида До, - сказал он.

- Маёшка. - послышался в трубке радостный детский голосок.

Вдруг дверь приотворилась и стали просовываться в комнату мерзкие хари черти и мертвые, белые маски, они захихикали и жутко заблеяли разом.

- Фирамида До! Фирамида До! - хихикали и хохотали они, свистели и издавали непристойные звуки.

- Пошли вон! - заорал Маёшка, рассвирепев, поднялся и пошел на них. - Я с дочкой говорю!

Рожи, испугавшись, исчезли. Он резко распахнул дверь, но не увидел в комнате никого, кроме хозяина. Тот теперь, сняв носки, полировал ногти на ногах. Маёшка плотно прикрыл дверь и сказал в трубку:

- Как у нас дела, Фирамида До?

- У нас дела хорошо, - послышался голос, от которого у него сладко заныло сердце. - А с кем Маёшка кричался?

- Да ни с кем, - сказал он. - А что делает Фирамида До? Или ты уже не Фирамида До.

- Нет, я еще Фирамида До, но скоро буду другая, я еще не придумала, какая.

- А почему тебе не нравится твое настоящее имя? -спросил он, не зная о чем с ней говорить и только желая услышать еще и еще раз ее милый голосок.

- Я его буду носить, когда стану большая, - сказала она.

- А потом, когда стану маленькая, опять сниму.

- Как ты себя чувствуешь, доченька?

- Хорошо. А как себя чувствует Маёшка?

- Спасибо. Скажи Каррабаррас.

- Не скажу! - весело закричала она. - Карабалас!

- Молодчина. Ты уже почти не шепелявишь. Совсем чуть-чуть.

- Ты скоро придешь?

- Да, скоро. А мамы нет дома?

- Она пошла в магазинчик, купить любимых булочек для Фирамиды До.

Он промолчал, ощущая легкое угрызение совести.

- А ты когда придешь? - более настойчиво спросился она, и он вдруг по ее голосу почувствовал, что она начинает волноваться.

- Очень скоро, доченька. А что тебе купить?

- Ничего не надо. Только сам плиходи очень сколо.

- Я тебя очень люблю, Фирамида До.

- Я тебя тоже очень-преочень люблю, Маешка.

- Пока. Целую.

- Маёшка! - вдруг, будто напоследок вспомнив что-то очень важное, закричала девочка. - Не садись в масину!

В трубке послышались частые гудки. Он, улыбаясь задумчиво, вышел из комнаты.

Старуха сидела все в том же покойном кресле, чуть уронив голову, дремала и ждала его. Теперь ему пришлось сесть напротив нее, так как их оставалось двое за столом. Когда он отодвигал стул, она проснулась и взглянула на него совершенно ясными, несонными глазами. Сова, подумал он, вылитая сова.

- Надеюсь, я не очень заставил вас ждать, - сказал он. Он уселся и невольно глянул на ее оголенную старческую грудь в глубоком вырезе платья. С шеи старухи свисало на грудь большое великолепное колье с крупными рубинами. Она заметила его взгляд и горделиво сказала:

- Это привез мне муж из Индии. Сорок два года назад. Он был дипломатом. А я тогда была молода.

- Мне сейчас сорок два, - оказал он. - И, кажется, я никогда не был молодым.

- Неужели? - сказала старуха. - Как жаль. Но ребенком вы были, я думаю?

- Да, - произнес он уверенно. - Ребенком я был.

- А как вас звали, когда вы были? - спросила она. Он подождал - не прибавит ли она "ребенком", но не дождался и ответил:

- Когда я был, меня мама звала, Маёшкой.

- Маёшкой, - повторила она, пожевав губами, словно пробуя на вкус это слозо. - Забавно. Это что-то значит?

- Все, что мне нравилось, я хватал, прижимал к груди, целовал и кричал: "Маёшка!", то есть - мое. Приходилось покупать.

- Надеюсь, ваши родители водили вас только в игрушечные магазины? сказала она. - Не хотите ли продолжить игру?