Натиг Расул-заде - Нонсенс

Эта странность старика вскоре стала известна его знакомым, потом знакомым его знакомых, потом и вовсе не знакомым, коих, как всяких нормальных людей, заинтересовал этот имеющий место факт памятника над надгробьем живого человека, неизвестно даже когда собирающегося умирать. Кязым, кстати, не очень-то старался и скрыть этот факт, потому что не считал это странностью, а только лишь поступком, что необходимо было совершить в силу сложившихся обстоятельств. А то, что он еще жив, - дело только времени... Но люди не понимали его. Особенно усердствовали недруги, к которым под воздействием очищающих мыслей над своей могилой Кязым уже не питал никакой неприязни. Что нельзя было сказать о них, возглавляемых Мамедгусейном.

Мамедгусейн с пеной у рта отстаивал свою, довольно-таки в резкой форме, точку зрения:

- Да он просто сошел с ума! - утверждал Мамедгусейн со знанием дела, будто врач-психиатр, каковым он никогда не был, всю жизнь пребывая в часовых мастерах.

- Уверяю вас, сошел с ума! У этого старого болвана и раньше не все было в порядке с головой.

Салмана и Зарифу эти разговоры (доходившие до них благодаря сердобольным друзьям и родственникам), как и поведение отца, а главное - реакция на это поведение знакомых, очень беспокоили. И на очередном семейном совете по телефону было решено, чтобы Салман поторопился с действиями, пока они благодаря отцу, впавшему, видимо, в маразм, окончательно не сделались посмешищем у всего города. Ранний звонок у двери насторожил Кязыма. Он торопливо поднялся с постели, накинул халат и, подходя к двери, бросил взгляд на часы, висевшие на стене прихожей - было четверть девятого, время не такое уж и раннее, если не учитывать, что Кязым на пенсии, раньше девяти не просыпается и обычно никто к нему в первой половине дня не заходит. Да, впрочем, и во второй половине дня редко кто к нему захаживал. Он подошел к двери, глянул в глазок и, увидя два уродливо вытянутых, макроцефальских молодых лица, быстро начал отпирать многочисленные запоры и задвижки двери.

- Что случилось? - не успев еще как следует распахнуть двери, тревожно спросил Кязым внуков.

- Ничего, - сказал Кямал.

- Все, - сказал Кямиль.

- Проходите, - внимательно вглядываясь в их лица, упавшим голосом пробормотал Кязым. - Вы так меня напугали. Ко мне так рано никто не заходит.

- Мы звонили, но ты не брал трубку, - сказал Кямал.

- Я на ночь отключаю телефон. Садитесь и говорите побыстрей, что произошло. А то я скоро должен ехать... по одному важному делу.

- Знаем мы твое важное дело, - заухмылялся Кямиль. - Зонтик только захвати, дождь обещали. Промокнешь.

- Что такое?! Что ты мелешь? Что он мелет, Кямал? Клянусь честью...

- Успокойся, дед, - сказал Кямал, - об этом уже все знают. Ты каждый день ездишь в село, на кладбище.

- К своему памятнику, - добавил Кямиль и, не сдержавшись, прыснул.

- Помолчи, щенок, - нахмурился Кязым, - много ты понимаешь...

- Да уж много, не много, а то, что над тобой издеваются, понять нетрудно. Все знакомые только и говорят о твоей странности, даже незнакомые говорят... От наших родственников проходу нет - только о тебе и спрашивают: выздоровел ли?

- Выздоровел? - удивился Кязым.

- Думают, что ты того... - Кямиль покрутил пальцем у виска. - Что спятил, короче говоря.

Кязым посмотрел на Кямала.

- Да, дед, это так, - подтвердил Кямал слова брата.

- Вот что... - проговорил задумчиво Кязым, помолчал немного и потом уже более беспечным тоном прибавил: - Этого следовало ожидать. Разве все растолкуешь людям? А, да ладно, бог с ними. Вы чаю хотите?

- Нет, - сказал Кямал, - никакого чаю...

- Мы в институт опаздываем, - прибавил Кямиль, - ты вот что, дед...

- Постой, я скажу, - прервал его Кямал. - Слушай, дед, мы пришли сказать тебе, что против тебя что-то затевается. Что именно, не знаем.

- Тебе готовят какую-то пакость, - сказал Кямиль. - Мама с дядей Салманом несколько раз говорили по телефону, что надо принять меры против...

- Против твоего сумасшествия. Вот именно так и воспринимают твое чудачество...

- Это не чудачество, - устало произнес Кязым. - Вовсе не чудачество, клянусь честью.

- Не имеет значения, - сказал Кямал.

- Неважно, - сказал Кямиль. - Главное - мы знаем, что против тебя что-то замышляют.

- Узнаем конкретно - сообщим.

- А ты, в общем, будь готов.

- К чему? - не поднимая безвольно опущенной головы, спросил Кязым.

- Ко всему, - сказал Кямал.

- То есть ко всему неожиданному, - уточнил Кямиль. - Чтобы тебя не застали врасплох.