Натиг Расул-заде - Светит но не греет

- Старенькая, - сказала Валида. - Она хочет избушку построить, а староста в деревне не дает ей лесу на избушку. И старушка думает, что приедет барин, увидит, что мала избушка и велит дать лесу. Понял?

- Ага, - сказал Элька.

-"Ну, тогда чао, сеньор Элька. :

- Чао,- сказал он и снова уселся за книгу.

Валида прошла в свою комнату, расстелила на столе новый чистый лист ватмана, прикнопила его с углов и задумалась! И снова взгляд ее коснулся зеркала. На нее взглянула и долго смотрела серьезная, красивая (во всяком случае, довольно привлекательная, подумала она) женщина с большими, чуть выпуклыми, умными и дерзкими глазами, с припухлыми, чуть влажными губами (ух, ягодка! - подумала она с острой симпатией к себе), крупным, правильной формы носом, с короткой прической крашенных светлых волос. "Ну, и что, - подумала она продолжая разглядывать себя в зеркале. - Все есть. И ничего нет. Нет главного. Пропало. Лопнуло. Пузырь светлый, с радугами маленькими, мыльный пузырь... "Нет в жизни щастя", - вспомнила она татуировку на руке здоровенного верзилы на пляже. - Нет этого "щастя" в моей жизни. Есть короткие вспышки какие-то... Вспышки маленькой, недолговечной радости от радости от работы, от сына... Нет, Элька - другое... Нет любви. Нет в моей жизни любви. Люблю теперь только Эльку. Любимый мой сыночек. Больше никого не люблю. Не люблю. Молода. Молодая, красивая. Все завидуют. Дурочки. Хорошая работа. Думают: сплю, с кем хочу. Дурочки. Светит, но не греет... - вдруг вспомнила она, фраза ей понравилась, и она рассеянно повторила ее вслух:

- Светит, но не греет... Подошла к окну, взглянула вниз, на улицу. Ее переходил переваливаясь, словно гусь, с боку 'на бок, чересчур толстый мужчина. В руках у него была авоська с продуктами. "Опять есть будет", подумала она, наблюдая за ним, пока он переходил улицу.

Навстречу мужчине шла кошка. Рыжая, большая, она степенно переходила узенькую мостовую.

- Кис-кис! - позвала Валида, открыв окно. Кошка остановилась, повела головой, не заметила ее.

- Кис-кис-кис-кис!

Теперь кошка обернулась и посмотрела ей в лицо. Но Валида молчала, и кошка, укоризненно помахав хвостом, пошла дальше.

-Мам!

Она обернулась. На пороге стоял Элька.

- что тебе? - спросила Валида.

Ей вдруг сделалось грустно, и захотелось обнять, прижать к себе сына, говорить ему ласковые слова и немного поплакать Ни о чем, уткнувшись в его грудь.

- Мам, а барин где?

- Что?

- Откуда барин приедет, который велит дать лесу старушке

- Из города. Из Петербурга.

- А это далеко?

- Это теперь Ленинград.

- А-а... - сказал Элька. - Там Эрмитаж есть.

- Да, - сказала Валида, отвернувшись снова к окну. - Там есть Эрмитаж, и там бывают белые ночи.

-Я знаю, это сказал Элька. - Ты говорила...

Она молча глядела, как ходит воробей по жестяной крыше соседнего дома. Остановился, замер. Глянул в окно круглым, глупым глазом и стал чистить о крышу клюв.

- Мам, - позвал Элька.

. - Что? - спросила Валида, не оборачиваясь. Воробей упорхнул, и крыша осталась голой и безжизненной, осиротела. - А Ленинград больше, чем Баку?

-Да.

- А Москва больше? - Да.

- А Грузия больше, чем Баку?

- Грузия не город. Это республика.

- Как Азербайджан?

-Да. .

- Мам, а сколько человек живет в Копенгагене?

- Не знаю... - рассеянно проговорила она. - Почему именно в Копенгагене?

- Мне название нравится.

- А-а...

-Мам когда я вырасту, я поеду в Копенгаген. Хочешь,

тебя тоже возьму?

- Нет.

- Почему?

- Потому что тогда я буду старая и ничего не буду хотеть, - она прижалась лбом к прохладному стеклу, и ее дыхание оставляло маленький матовый кружок на голубом стекле - тающий призрачный островок.

- А старые ничего не хотят? - спросил он.

- Обычно... - сказала она. - Почти нет...

- А тебе обязательно надо быть старой? - спросил он.

- Ничего недоделаешь...

Он замолчал. Она слышала, как он усердно пыхтит и водит карандашом по бумаге. Не хотелось оборачиваться. Бог с ним, другой прикреплю, подумала она.

- Мам, мне скучно... - сказал вдруг Элька и захныкал, закапризничал.

Она вытерла глаза, обернулась к нему, быстро подошла, подняла его, порывисто обняла и стала целовать в сморщенное в капризную гримасу лицо. Он положил ей голову на плечо, и она ходила с ним по квартире, словно баюкая.

Зазвонил телефон.

- Пусти меня, пусти! - затормошил он ее. - Это папа! Папа звонит! Он обещал мне в зверинец!..

Она опустила его на пол, он подбежал к телефону.

- Але! - крикнул Элька в трубку. - Да это я, Элька! Здрасте папа. Я хочу в зверинец. Да, я дома сижу и тебя жду. Хорошо. До свидания, - он положил трубку и торжествующе посмотрел на мать. - Папа сейчас придет и возьмет меня в зверинец.