Юрий Бессонов - Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

Я не хотел доводить насилие до предела, я не хотел крови, но ставя свою и чужую жизнь на карту, я не хотел и не мог проигрывать. Я убил бы только тогда, когда пришлось бы делать выбор между нашей, и наших врагов жизнью. Я верил, что не для того меня Бог спасал, чтобы я стал убийцей.

Итак, красноармейцев брали с собой.

А дальше? Все зависящее от нас было сделано... Компас был... Карты так и не достали. Дальше, что Бог даст. Перекрестимся и на Запад...

17-ое... Вечер...

Вдруг Сазонов просит отложить побег... Говорит, что он не приготовился... Почему? — Не мог закупить продуктов.

Между мной и им уже давно шел об этом разговор. Он уговаривал выходить с продуктами, то есть с салом и сахаром. Я был против этого.

Я знал слежку на Соловках и допускал, что нас могут обыскать в воротах, тем более, что идет Мальсогов, который за последнее время не выходил «за проволоку».

Я настаивал на том, чтобы не брать никаких продуктов.

Момент был решительный. Я знал, что откладывать нельзя. Мы идем в пятидесяти процентах на смерть и нужен подъем. Отложить — он пропадает, не вернется и дело пропало.

Я нажал... Потребовал... И Сазонов согласился... Ночь... Прошел к Мальсогову, спросил его все ли в порядке... Он ответил, что надеется устроить наряд... Мы простились, и я пошел спать...

Но не скоро удалось мне заснуть. Как только я разделся и лег на свои нары, ко мне пришел один из моих знакомых. Уселся... И начал мне рассказывать про свою любовь к одной из арестанток...

Мягко, стараясь его не обидеть, хотел прекратить это излияние, но ничего не помогало, он сидел и говорил...

Белая ночь... Манящая и зовущая... Барак, и, может быть хорошая, но все-таки жалкая арестантская любовь...

А завтра? Завтра свобода... И там любовь... Настоящая, широкая, новая...

Уже солнце вставало, когда я заснул.

Утро... Сегодня бежать?!

Да. И во что бы то ни стало... Уверенно ответил я себе...

Встал, умылся, выпил кипятку... Прошла поверка...

«Бессонов, Сазонов...» Прочел командир роты, в наряде на работы, наши фамилии, почему-то всегда стоявшие вместе...

Мы вышли...

Нас построили и повели к канцелярии...

Встретил моего ночного собеседника...

«Бессонов, что с Вами?.. Почему у вас так блестят глаза?.. По-моему вы тоже любите...» Спросил он меня здороваясь.

Да. Я люблю... Свободу!.. Срывалось у меня с языка, но я удержался.

Вышел Мальсогов. Вижу одет особенно. Френч, а на нем плащ. Значит наряд есть.

Вызывает партию за партией... Люди выстраиваются. Конвой окружает их и уводит...

«Ну а теперь «на метелки»... Обращается он к нам. «У кого сапоги получше... Там мокро... Ну вот ты!.. Ты выходи!..» Указывает он на нас. «Ну и ты», ткнул он на кого-то. Я посмотрел — какая-то скуластая физиономия. Значит наряд не на 4, а на 5 человек, и это лишний...

Мы вышли...

«Конвоиров!..» Крикнул начальник конвоя...

От строя красноармейцев отделилось два парня... Один небольшой, сухопарый. Другой — здоровый, краснощекий, широкий детина...

Эх, не повезло, подумал я. Обыкновенно бывали маленькие, а тут, как нарочно, такая детина!.. Ну и пускай его берет Сазонов, он хвастался, что выйдет один на один...

Теперь пройти ворота...

Двинулись... И сердце замерло... Я вижу, что в воротах стоит один из командиров рот. — Лютый враг Мальсогова.

Мальсогов за проволоку! — Подозрительно! Не пропустит, думал я. Задержит, обыщет... Арест... Стенка... Мелькало у меня в голове... На счастие он отвернулся.

Прошли... И отлегло...

Ярко светило солнышко... Нерв ходил... Начался разговор...

Шли кучкой... Конвоиры по бокам. Закуриваем... Конвоирам не предлагаем и как будто не обращаем на них внимания.

Они сходятся и идут сзади...

Подходим к мосту на материк... Перешли... Закуриваем второй раз... Папиросы у нас хорошие. Предлагаем конвоирам... Отказываются. — Дело хуже...

— Ну где же будем ломать метелки? — Обращается к нам Мальсогов.

— Дальше, товарищ десятник, я бывал на этой работе, — отвечаю я.

Подходим к тому месту, где действительно обыкновенно ломают метелки...

— Вот здесь... Ну что ж покурим, — в последний раз пробую я конвоиров.

— Садитесь закуривайте, — отвечают они. Ни им, ни нам не надо торопиться. Эта работа считалась легкой.

Сели, закурили... Идет разговор... Но голова в нем не участвует...

— Ну пошли работать... — Сказал я вставая.

Сазонов снял полушубок. Я с Мальсоговым, как было условлено, пошел в одну сторону. Мальбродский с Сазоновым в другую. Расстояние между нами шагов 20. Так развели конвоиров. Краснощекий со мной.