Дмитрий Мамин-Сибиряк - Mme Квист, Бликс и Ко

На соборной площади губернского города Красноскутска стоял дом соборного протопопа Миловзорова, сдававшийся внаймы под торговые помещения. Город был хотя и бойкий, но протопоповскому дому как-то не везло, — кто его ни снимет, тот и прогорит. Была торговля «колониальными товарами», потом галантерейная, потом мануфактурная, но все они провалились в самом непродолжительном времени. Колониальный торговец бежал от долгов, галантерейщик объявил себя несостоятельным, а мануфактурист предлагал своим кредиторам по десяти копеек за рубль. Местные красноскутские коммерсанты объясняли эти крахи прямо домом, в котором «неладно». Сам протопоп умер, а протопопица жила во флигеле с сыном. Дом стоял пустым уже целых два года, и это огорчало протопопицу до глубины души, потому что лишало ее главной статьи дохода. Что думал сын протопопицы, занимавший место в одном из частных банков, было неизвестно, потому что это был очень сдержанный молодой человек, не любивший болтать.

В одно прекрасное утро на роковом доме появилась громадная вывеска: «Квист, Бликс и Ко, комиссионеры заграничных торгозых фирм». По сторонам вывески были прибиты аншлаги с изображением швейной машины, велосипеда, кофейной мельницы и разных других, более или менее соблазнительных предметов. В окнах нового магазина можно было видеть самые предметы торговли и целый ряд разноцветных афиш, рекомендовавших удивительнейшее мыло для вывода пятен (марка «последнее слово науки»), еще более удивительный порошок для чистки металлов, несколько вернейших средств от насекомых необыкновенный инструмент, заменявший пилу, алмаз для резания стекла, складной аршин и служивший, смотря по желанию, ножом и вилкой, и т. д. Удивительнее всего было то, что магазин открылся как-то вдруг, неожиданно, а его вывеска напоминала те цветы, которые распускаются в одну ночь.

— Немцы какие-то, — объясняла протопопица любопытным. — Прямо с железной дороги приехали вечером, дали задаток за два месяца вперед, а утром уж магазин открыли.

Знакомые протопопицы только покачивали головой. Что-то уж очень быстро все сделалось, особенно принимая во внимание то, что «немцы» должны были отдохнуть после дороги и, по крайней мере, выспаться. Впрочем, на то они немцы… На русских магазинах по неделе одну вывеску прилаживают: сначала привезут ее на двор, и стоит она на дворе дня два, потом вытащат на улицу — тоже стоит битых три дня, потом начинают поднимать — тоже дня два займет. А дальше перевозят товары, распаковывают, раскладывают, наводят «выставку» для заманивания доверчивых покупателей, — глядишь, двух недель как не бывало. Хозяин ругается с вывесочным мастером, с приказчиками, задерживает платежи за квартиру и так далее, а тут в одну ночь все дело обернули, точно в сказке, где все делается по щучьему веленью.

Когда степенный сын протопопицы проходил утром на службу, то заметил в одном окне открытого магазина свежее и молодое личико какой-то женщины. Она была белокурая, с такими большими серыми глазахми. На окне стояла спиртовая лампочка, на которой что-то варилось в никелированной кастрюльке. Молодой человек оглянулся, а молодая женщина спряталась за штору, и он видел только краешек белой утренней кофточки с прошивками.

«Когда они успели шторы повесить?» — подумал молодой человек и с особенным вниманием несколько раз прочитал вывеску, напрасно стараясь угадать, кто была прелестная незнакомка — m-me Квист или m-me Бликс.

Протопопица отличалась еше большей наблюдательностью и, когда сын вернулся со службы к обеду, сообщила ему под секретом, что «комиссионеры» — люди семейные и что у них есть дети.

— Как у них? — удивился сын. — У которого-нибудь одного… Ведь одна женщина?

— А кто их разберет… Может, по ихнему закону и это можно.

— У всех, мамаша, закон один. Вот как они торговать будут, когда у нас уж в трех магазинах велосипедами торгуют, а швейными машинами и не сосчитаешь?

— Опять-таки их дело, Сережа. Платили бы деньги за квартиру… Я свечу пообещала поставить Николаю-угоднику. А деточки славные, девочка да мальчик. Девочка-то на Бликса смахивает, — такая же черномазая, — а мальчишечка на Квиста больше нашибает — белобрысый такой.

— Мамаша, вы ошибаетесь: Бликс белокурый, а Квист — сильный брюнет.

— Ну, это все равно, а только я про то, что дети-то разные… Вот одеты они по-господски, точно картинка. Немка-то, и надо полагать, пробойная: везде поспевает, — и за детьми углядит, и кофий варит, и в магазине торчит за кассой. Кухарку и горничную нанимают, а пока все сама… Славная бабочка, кабы не немка.