Владимир Солоухин - Приговор

К этому курсу лечения я пока не приступил. Во-первых, только недавно вернулся из Болгарии. Во-вторых, добывать полевую бузину надо где-то в более южных краях, у нас она не растет. В-третьих… в-третьих, ни один из наших справочников не рекомендует ее как лечебную траву, а «БСЭ» указывает на нее лишь как на средство от мышей и клопов. В-четвертых… в-четвертых, все было как-то слишком просто.

Судьба предоставила мне посмотреть на случай, когда человек не делал себе операции. Ко мне в гости пришел литератор, поэт, живущий в небольшом городке нашей Владимирской области. Я рассказал ему о своей операции (она к тому времени уже была сделана). Тогда гость расстегнул рубашку на груди и молча мне показал. В ложбинке груди у него сидела черная плосковатая блямба (не буду искать другого слова), по сравнению с которой моя горошина была бы как цыпленок рядом со взрослым индюком. С трехкопеечную монету величиной, да еще около нее высыпали уже несколько чечевиц.

– Как? Давно ли? – вырвалось у меня.

– Восемнадцать лет. Пятнадцать лет она сидела и не росла. Была как горошина. Последние три года растет. Я думаю, что лет на пять меня еще хватит.

Итак, восемнадцать да пять – двадцать три года. Вот судьба человека, «оттолкнувшегося» от опасного берега. Ибо ни один больной после операции такого количества лет не живет А если живет, значит, у него была незлокачественная опухоль. После операции часто гибнут в первые месяцы и редко (10%) переваливают за три года. Вот и решай – высаживаться ли на берег с крокодилами и людоедами или уплывать от земли опять в открытое море. К сожалению, эпизод с гостем и его болезнью произошел уже после моей операции. Впрочем, от операции я все равно бы не отказался.