Федор Раззаков - Жаркое лето в Майами-Бич - 1985

Федор Раззаков

Жаркое лето в Майами-Бич. 1985

Преступление, которое произошло в США в июне 1985 года, было по всем параметрам необычным преступлением. И хотя не было ни головокружительной интриги, ни опасных погонь и перестрелок, резонанс в обществе оно вызвало не меньший, чем преступления, в которых набор подобного рода событий присутствует в избытке. Местом действия стал знаменитый курортный город Майами-Бич.

Есть в этом городе порнокинотеатр "Мадонна", владельцем которого является Лерой Гриффитс. Его сын Чарльз Гриффитс работал киномехаником и являл собой вполне среднего американца, не хватавшего с неба звезд. Женившись в начале 80-х на своей землячке по имени Бэкки, Чарльз в 1982 году стал отцом очаровательной белокурой девочки, которую счастливые родители назвали Джой.

Однако счастливая жизнь семейной пары длилась недолго. Вскоре после рождения дочери Бэкки внезапно подала на развод. Правда, несмотря на такой поворот событий, общение девочки с родным отцом не прекратилось и многие, кто наблюдал эти отношения со стороны, были поражены их теплотой и искренностью. Чарльз, действительно, души не чаял в своей дочери, постоянно баловал ее и оберегал от всяких, даже минимальных, неприятностей. Так продолжалось до октября 1984 года.

В один из обычных уик-эндов, когда маленькая Джой находилась в гостях у бабушки, случилось ужасное. Она сидела на складном детском стульчике в большой комнате и смотрела любимые мультфильмы, в то время как бабушка хлопотала на кухне. В один из моментов девочка неловко повернулась, и стульчик внезапно закрылся. Джой подалась вперед, и спинка стульчика с большой силой ударила ее по хрупкой шейке, защемив намертво. Девочка вскрикнула и потеряла сознание.

В течение нескольких дней врачи местной клиники боролись за жизнь двухлетней девочки. И они ее спасли. Однако окончательный диагноз был малоутешителен: из-за повреждения в коре головного мозга девочка никогда больше не сможет прийти в сознание.

Все близкие встретили это известие с болью. Но особенно болезненно воспринял его Чарльз Гриффитс. Он впал в депрессию, во время которой постоянно плакал и говорил, что не вынесет этого. Затем он все-таки взял себя в руки. Бросив работу в кинотеатре, он переселился в клинику, которая отныне стала местом его постоянного проживания. Он почти не притрагивался к пище, не брился, никуда не ходил. Он встал на вечный пост у кроватки своей любимой дочери, и его круглосуточные бдения поражали даже видавших многое на своем веку врачей. Чарльз сам кормил с ложечки свою Джой, носил ее на руках, пел ей ее любимые песни и читал книжки. Одновременно с этим, в основном ночью, когда девочка спала, он часами изучал горы медицинской литературы, пытаясь найти тот спасительный эликсир, который помог бы оживить его дочку. Он так верил в то, что рано или поздно его дочь поправится, что эта вера порой приводила в смятение даже самых убежденных скептиков-врачей, которые ставили Джой убийственный диагноз - вечная кома.

И все-таки силы и уверенность даже самого жизнедеятельного человека имеют свой предел. После восьми месяцев невероятной борьбы за возрождение дочери Чарльз понял, что победить судьбу ему не удастся. А тут еще в июне с девочкой случилась беда. Внезапно ей стало плохо, она перестала дышать, и врач попытался сделать ей искусственное дыхание. Однако он так испугался, что во время массажа сделал неловкое движение и повредил девочке плечо. От внезапной боли глаза Джой широко раскрылись, и стоявший рядом Чарльз, увидев это, едва не потерял сознание. Именно тогда он понял, что каждая минута такой жизни - мука для девочки.

Состояние Джой так и не улучшилось, и, хотя ее мозг был жив, двигательные функции так и не восстанавливались. Поэтому однажды Чарльз со слезами на глазах заявил, что он согласен на то, чтобы врачи не прилагали больше усилий к спасению его дочери: если ей вдруг вновь станет плохо. Одному Богу было известно, что испытал Чарльз, когда соглашался на это.

Прошло несколько дней. Джой по-прежнему неподвижно лежала в кроватке, и Чарльз физически ощущал как мучается его дочь.

Вечером 27 июня 1985 года Чарльз зашел к своему давнему другу, он впервые за эти восемь месяцев был спокоен, и его друга это поразило.

Утром следующего дня он, как обычно, пришел в клинику. Войдя в палату, он попросил медсестру Госки оставить его с Джой наедине. Чарльз подошел к изголовью кроватки и опустился на колени. Обхватив головку дочери ладонями, он стал осыпать ее поцелуями, слезы градом лились из его глаз. Наконец он успокоился и тихо произнес: