Илья Салов - Тернистый путь

У батюшки Алексей Иванович пробыл довольно долго, так как тот никак не отпускал его без чая.

— Покушайте, Алексей Иванович, чайку, — говорил батюшка, — а в те поры отслужим и панихидку.

Делать было нечего, Алексей Иванович остался и принялся пить чай, который разносила успевшая прибежать Куля. За чаем батюшка рассказал Алексею Ивановичу про предложение, сделанное Мещеряковым Куле, и немало дивился ее отказу.

— Помилуйте, — говорил он, — человек богатый… собственный свой участок земли верстах в двух от Вырыпаева, бездетный… Положим, человек немолодой, но здоровый, крепкий, — и вдруг отказала… Я, признаться, побранил вашу сестру, Алексей Иванович… Уж извините: помилуйте, ведь это все одно, что от собственного своего счастья отказаться… Мельницу имеет, домик, своих лошадок и, сверх всего этого, человек не безденежный… Как можно!

Наконец панихидка была отслужена. Алексей Иванович поблагодарил батюшку, сунул ему в руку серебряный рубль и направился домой. Проходя мимо школы, он зашел взглянуть на свое первое учебное заведение; познакомился с учителем, отрекомендовавшись ему бывшим учеником этой школы, а ныне доктором Лопатиным, осмотрел училище. Затем Алексей Иванович сделал визит местному земскому врачу, пробыл у него с полчаса и возвратился домой. Местный врач ему не понравился: живет грязно, в мужичьей избе и, кажется, не имеет ни малейшего понятия о комфорте.

Дома стол был накрыт чистою скатертью, а на столе стоял приготовленный для него прибор с серебряною ложкой, ножом и вилкой. Все это, конечно, было выпрошено Кулей у батюшки и ею же принесено. За столом сидел только один Алексей Иванович, так как брат сесть за стол не решался, а мать была занята стряпаньем обеда. За обедом Алексей Иванович высказал свое желание украсить могилу отца приличным памятником, на каковой предмет и выдал брату двадцать пять рублей, попросив его заняться этим делом.

В Вырыпаеве Алексей Иванович прогостил дня три. Снова была подана ему ямская бричка, запряженная тройкою земских лошадей, и Алексей Иванович принялся прощаться со своими родными.

— Вы, маменька, и ты, сестренка, и ты, брат, — говорил он, обнимая мать и обращаясь к сестре и брату, — навестите меня… Посмотрите на мое житье-бытье! Ведь Алмазово всего в тридцати верстах отсюда — рукой подать… Пожалуйста, навестите.

— Беспременно, — заговорили все, — как же не навестить… Ништо это можно.

— Я буду ждать вас с нетерпением.

— Беспременно приедем, — проговорила старуха мать.

— А когда именно?.. А то может случиться, что меня и дома не будет. Мне приходится по пунктам разъезжать… У нас это преглупо устроено, — продолжал Алексей Иванович, — что доктора обязаны разъезжать по пунктам… Болен человек, ну и приезжай к доктору.

Мать заговорила было с сыном о пояснице и спине; но Алексей Иванович ласково обнял мать, объявив, что сейчас заняться этим ему недосуг, но осмотрит ее подробно, когда она приедет навестить его.

— Тогда, мамаша, — говорил он, — я осмотрю вас, поговорю с вами, чем именно вы нездоровы, и дам лекарство.

Тем временем Александр Иванов успел вынести из кузницы чемодан брата, его подушку в сафьяновом чехле и все это уложил в бричку, а Куля подавала брату пальто и калоши.

— Ты вот как сделай, брат, — говорил Алексей Иванович, надевая на себя пальто и калоши, — приезжайте ко мне в воскресный день, так как по воскресеньям я всегда дома, а по вторникам, четвергам и субботам я выезжаю на пункты… Слышишь?

— Слушаю, братец, — отвечал Александр Иванов.

— Ну, друзья мои, — заговорил Алексей Иванович, — пока до свиданья!

И он принялся опять всех обнимать и целовать.

— Смотрите, мамаша, — говорил он, — дорогая, милая моя, навестите меня… Я буду ждать вас. Непременно приезжайте!.. Вы очень меня огорчите, ежели не приедете ко мне.

— Приедем, Алеша, приедем, — говорили все.

— Ну, а пока до свиданья! Будьте здоровы! — говорил Алексей Иванович, усаживаясь в бричку. — Ох уж эти мне брички! — добавил он, похлопав по подушке. — И тряские, черт их побери, и непокойные, то пылью всего обдаст, то дождем до костей примочит.

— А вы, братец, тарантасик бы завели, — заговорил Александр Иванович, — кстати, у меня есть один на примете… хорошенький тарантасик.

— Дорогой, может быть?

— Ну, зачем!.. Много-много рублей семьдесят пять.

— Неужели?

— Даже из семидесяти пяти-то уступят… Потому: хозяин этого тарантаса помер недавно.

— В таком случае, пожалуйста, устрой, — заговорил Алексей Иванович. — А лучше всего вот что сделай: купи мне этот тарантас, да в нем и приезжайте ко мне… А вот тебе и деньги, — прибавил он, подавая брату пачку ассигнаций. — Пожалуйста, устрой!