Олег Блоцкий - Стрекозел

"Сволочь! Паскуда! Без году неделя в Афгане, а уже учит меня, сопляк! думал Демеев и часто подносил сигарету к губам. - Гнида! Душков пожалел! Нет, чижик, не обманешь меня. Орденам завидуешь! Так они шеей этой, хребтом этим, руками этими вырваны. Двадцать один месяц в Афгане. Шестнадцать операций, двадцать три колонны, гад! Ты хоть знаешь, что это такое? Свой взвод воспитывай, сопляк. Боевик несчастный! Справедливый? Что ж ты тогда, после ущелья, возмущался, что не тебе, а ротному "Звездочку" дали? "Это несправедливо!" Чижик надутый. Ты сначала год по горам отходи, потом вякай. Я и о медальке мечтать не смел в твое время, а ему орден сразу подавай. Дерьма тебе в пригоршни, а не Красную Звезду, пижон, вояка хренов!"

Обида, удивление, желание немедленно и изуверски отомстить, неверие в то, что случившееся произошло именно с ним, - все разом нахлынуло на ротного. То ему хотелось не медля расквитаться со строптивым лейтенантом, убить гада, а потом будь что будет; то его подминал под себя глубокий, внутренний страх; то ему чудилось, что все пропало и он - Демеев - влип в эту грязную историю по уши.

Ротный закрыл глаза и постарался дышать глубоко и ровно, плавно вдыхая и выдыхая воздух. Голова слегка закружилась, но мысли обретали отчетливость и стройность.

Рассчитаться со взводным сейчас нельзя - не та обстановка. Но и пускать дело на самотек - тоже самоубийство. Ныне время не то, что прежде. Вот и старый комбриг в Ташкенте под следствием. Многие отчаянные головы - его любимчики - слетели с должностей и околачиваются в столице Узбекистана, дают показания, их постоянно вызывают на очные ставки. Демеева такая напасть, к счастью, обошла. В то время, когда комбриг особенно лихо заворачивал дела, был капитан заместителем командира роты и в "особых мероприятиях" не участвовал.

"Откуда такие сволочи берутся? - с тоской подумал Демеев и в отчаянии хрустнул пальцами. - За что нам этот урод?"

7. РЕЙНДЖЕР

Поначалу взвод недоумевал: откуда Стрекозов обучен всем военным премудростям? Ведь в Афгане без году неделя, на боевых всего пару раз был, пороху еще толком не нюхал, об сухари зубы не сточил, а уже во всем так грамотно разбирается. Подсказка пришла довольно быстро - кто-то где-то случайно услышал (а может, подслушал) разговор офицеров о Стрекозове. Выяснилось, что, как только ввели войска в Афган, тот загорелся мыслью попасть туда. Это было на втором курсе.

И с этого самого времени тактика, специальная подготовка, вооружение стали его любимыми предметами. А когда в училище начали появляться первые преподаватели - офицеры и командиры учебных рот, прошедшие Афган, Стрекозов прирастал к ним прочно, как ракушка к днищу корабля, выпытывая все про неизвестную в Союзе войну. Несмотря на то что офицеры, точно сговорившись, или отмалчивались, или произносили общие фразы о дружбе, взаимопомощи и братстве, Стрекозов не отставал. В итоге офицеры не выдерживали, и частенько парня видели с "расколовшимся" преподавателем, который, оглядываясь по сторонам, что-то живо рассказывал курсанту. А Стрекозов, обратившись целиком в слух, лишь сосредоточенно кивал головой.

Однокашники и кличку дали Стрекозову соответствующую - Рейнджер. Но целеустремленный курсант на это нисколько не обижался, охотно отзывался на нее, по-прежнему штудировал военные науки, занимался спортом, накачивая мускулы, тренируя и без того развитое тело.

Для Стрекозова военное дело было не абстрактными схемами с синими и красными стрелочками, а конкретным разумом, волей, силой, посылающей людей туда, куда сочтет нужным командир.

На четвертом курсе хлопот у Стрекозова заметно прибавилось. Он принялся писать многочисленные рапорты с просьбой направить его в состав Ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Обычно такие просьбы принимаются к сведению, но исполняется все наоборот.

У Стрекозова, как отличника учебы и заместителя командира взвода, была возможность уехать в спокойную и сытую Венгрию, Южную группу войск. Но он буквально перед выпуском попал все-таки на прием в Министерстве обороны, безнадежно испортив отношения с училищным начальством, и добился своего.

Когда изумленные такой настырностью ребята спросили у Стрекозова, почему он так поступил, тот уверенно ответил: "Военный должен воевать. Без войны нет армии. Чем дольше живет страна в мире, тем больше она хиреет. Посмотрите на наши полки, пусть даже самые разгвардейские. Стреляют по одним и тем же мишеням с привычных рубежей. Так и дрессированная мартышка может. Все там, в этих полках, для галочки, для отчета. Будто не знаете, как к проверкам создаются в глубокой тайне сводные роты, состоящие целиком только из стрелков, водителей или спортсменов. Я не собираюсь обманывать проверяющих. Я хочу научить солдата быть солдатом".