Дина Рубина: Позвони мне, позвони !

Ключ проворачивается. Тыр-пыр? сюрприз. Я безнадежно поднимаю глаза и убеждаюсь, что дверь доходит таки до потолка, и я довольно герметично запакована в коробочке метр на метр. Между тем, конец рабочего дня, и левантийская чиновничья братия скорее всего в эти минуты стремительно утекает из своих кабинетов. Тотальная тишина вокруг это подтверждает. Здание учреждения огромное, коридоры широченные, двери непроницаемые, колотись - не колотись, никто меня не услышит, а до утра я здесь просто задохнусь. Более того, со всей отчетливостью представляю, что муж, не дождавшись, будет искать меня по больницам и моргам и - что самое интересное - не найдет. Туалетов в здании много, никому в голову не придет ломиться в закрытый или дожидаться, когда он освободится, если можно зайти в соседний на этом же этаже? Короче: смерть в туалете. Неплохой финал писательской биографии.

И тут я вспоминаю зарезанный мною рассказ незадачливого автора.

Почему же, думаю, я говорила, что рассказ плохой, что переживания плевые? Нет, думаю, это хороший рассказ! Нет, это сильные переживания!

В полнейшей безнадежности принимаюсь стучать в дверь? Тишина?

Где-то далеко процокивают каблучки по лестнице. Я впадаю в панику, и мне уже кажется, что я начинаю задыхаться. Далее в ход идут не только кулаки, но и пятки. Я наваливаюсь на дверь всем телом и хрипло ору: "Помогите!!"...Тишина и покой, тихо журчит вода в бачке? Затхлая идиллия? "Помогите, помогите!! А-а-а-а!!" Вот так теряют человеческий облик. Звериный оскал члена редколлегии "Иерусалимского журнала"? Надо беречь силы, если я буду орать, то не доживу до утра? В воображении ярко проносятся все читанные и слышанные когда-то случаи о заживо погребенных? "По-моги-и-те-е!!!"

И вдруг, как-то издалека, негромко, словно бы рассеянно - мужской голос:

- Да?.. Да?

- Господин!! - вскрикиваю я, захлебнувшись от счастья. - Помогите пожалуйста, я застряла в туалете!!

- Понял, понял? - доносится ко мне как-то смутно, неблизко?

Ура, спасена!! Я приваливаюсь спиной к двери и в изнеможении закрываю глаза. Спасена! Сейчас он вызовет какого-нибудь слесаря или сторожа, дверь взломают и меня выпустят?

Проходит пять минут? Голос вдали продолжает монотонно кому-то что-то говорить. За мной никто не приходит.

Я опять настойчиво колочу в дверь:

- Господин! Помогите же мне, скорее! Я тороплюсь, мне надо отсюда выйти.

И опять этот, почему-то отдаленный, голос, к которому я напряженно прислушиваюсь, отвечает:

- Ты права, права?

Что значит - права!? Так делай же что-нибудь, идиот!!

Проходит еще пять минут.

- Господин!! - я уже в ярости колочу кулаками в дверь: - До каких пор мне здесь сидеть!?

И в наступившей тишине слышу такое, от чего кровь стынет в моих жилах:

- И зимой и летом, - бормочет монотонно голос, - и зимой, и летом?

Это маньяк, понимаю я? Он ждет, пока здание совсем опустеет? Убьет? расчленит? части туши спустит в этот же самый туалет?

В состоянии полной безнадежности дрожащими руками я опять принимаюсь и так и сяк покручивать ключ, поглаживать его, тоненько причитая над ним и жалобно его уговаривая? Вдруг раздается сладостное "крек", и?

Кажется, не веря себе, я еще несколько секунд стою перед раскрытой дверью, после чего выпадаю в коридор.

Вот что я вижу:

В некотором отдалении, у лифта прогуливается респектабельный господин чиновничьего вида и разговаривает по мобильному телефону. По-прежнему монотонно гудит в трубку: - Понял? понял? я же говорил, что ты права? Повторяю - сезон ни при чем. Там одна цена и зимой и летом?

... Я уж не говорю о запредельном виде ультрарелигиозных евреев где-нибудь на улочках Меа-Шеарим. С деловым видом несутся они куда-то вдаль, с развевающимися пейсами и фалдами сюртука покроя восемнадцатого века и, прижимая к уху мобильный телефон, оглашают воздух воплями:

- Скажи этому идиоту, Эфраим, чтоб засунул свои акции - он знает куда!

Попадая в силки радиотелефонной связи, люди как бы отключаются от места, где в данный момент находятся. Есть нечто экзистенциальное в выражении лица человека, выхватывающего из сумки или кармана верещащий мобильник и торопливо вытягивающего антенну. При этом, как правило, человек продолжает куда-то стремительно двигаться, жестикулировать, словно хочет кого-то догнать или прорваться в другое измерение. Настаиваю: эта тотальная разомкнутость пространства опасна.

Обратите внимание - сам с собою разговаривающий человек, по нашим понятиям - явно сумасшедший. Но ведь он разговаривает с неким умозрительным собеседником, голос которого слышит. На громко беседующего человека с мобильным телефоном на улице никто не обратит внимания. Хотя и он, если вдуматься, разговаривает с не менее умозрительным - для нас - собеседником. Поди проверь - кого он там слышит.

Читать дальше