Николай Бажин - Степан Рулев

В тот же день вечером Рулев отправился на базар, потолковал с бурлаками, а затем зашел в базарную «таверну», спросил там бутылку пива, закусил, покурил, подумал и решился завтра же искать занятие.

На другой день он зашел в книжную лавку, поговорил с купцом и увидел, что тот и сам ее знает, что у него за книги продаются.

— Хотите вы меня приказчиком взять? — спросил Рулев. — Через неделю я книги приведу в порядок, сделаю им опись, и всякую книгу можно будет в две минуты найти; а не сумею, так прогоните и денег не давайте.

Купец долго был в нерешимости, думая, не подвох ли тут какой, но потом согласился взять его на испытание, и через месяц Рулев был в лавке уже один. Купец, заметив, что торговля пошла шибче прежнего, вполне доверился новому приказчику и, как малый деятельный, отправился торговать книгами по селам.

Как-то в праздничный день Рулев отправился на базар. Там он бывал часто — толковал с бурлаками, барывался с ними, затем пировал с ними в разных харчевнях и приобрел себе много приятелей, тем легче, что большинство бурлачества были его земляки. Здесь-то, среди земляков и выходцев из разных губерний, Рулев часто подумывал о своей родине. Он не отправился теперь туда потому, что слыхал много хорошего о другом крае. Прежде надо было посмотреть его.

На базаре Рулев встретил знакомого купца. Купец этот был странная личность. Высокий, крепкий, загорелый, с длинными русыми волосами, — приходил он на базар, высматривал, где борются или дерутся бурлаки, садился, полузакрывал лицо руками и задумчиво смотрел на драку; потом вставал, победителя вызывал бороться, большею частью побеждал, а затем уходил в базарную таверну: пил, бывал пьян, но всегда сидел себе молчаливо. Звали его Скрыпниковым. Рулев познакомился с ним с того, что чуть было не убил его до смерти. Дело было так: в последнее воскресенье Скрытников по обыкновению вызывал бурлаков бороться. Бурлаки не шли, потому что недавно сошли с барок и истомились после тяжкой работы. Скрыпников привел несколько эпитетов, которыми сердят бурлаков.

— Ты, друг любезный, на печи все лежал, а они за работой руки повыломали, — вмешался Рулев. — Со мной не хочешь ли попробовать?

— Отчего не попробовать, — ответил Скрыпников.

Боролись на поясах. Рулев перебросил купца через себя, да так, что того на руках отнесли в таверну — поотдохнуть маленько. В тот день земляки из кабака не выпускали Рулева и все дивились и толковали об его силе. Рулев почти не пил, а больше расспрашивал и слушал.

На этот раз Скрыпников опять задумчиво сидел на наваленных у забора бревнах и не то слушал, не то нет рядившихся с каким-то приказчиком бурлаков. Он дружески встретил Рулева и пожал ему руку.

— Вы меня порядочно тряхнули тогда, — сказал он, задумчиво улыбаясь.

— Еще не хотите ли? — спросил Рулев, усмехнувшись.

— Благодарю покорно, — отвечал с своей задумчивой улыбкой Скрыпников. — А познакомиться с вами рад буду. Я здешний купец, живу один — с сынишкой. Рад буду нашему знакомству, — повторил он и опять протянул Рулеву руку.

Рулев подумал: «отчего не познакомиться?» — Погода теперь жаркая, — пойдемте купаться, — сказал опять Скрыпников.

Пошли они к реке и выкупались. Потом уселись на берегу под высоким камышом, потолковали о бурлаках, покурили. По реке изредка проходили лодки; летали над ней рыболовы; в гостинице заиграл орган, и женский голос запел «Хуторочек». Скрыпников молча прослушал пеоню и засмотрелся на реку.

— Отчего это — в воде холодно всегда, а в ней трава растет? — спросил он наконец, не поворачиваясь к Рулеву.

Рулев объяснил ему.

— Отчего же земля под водой тепла не теряет? — спросил опять Скрыпников.

Рулев объяснил и это.

— Выходит, что чем больше вы мне рассказываете, тем больше мне спрашивать нужно, — сказал, подумав, Скрыпников и вздохнул.

Минут с десять они сидели молча. Рулев покуривал и ждал, что будет дальше,

— Как вы думаете, — спросил купец, — можно ли сделать такую деревянную рыбу, чтобы и против теченья сама собой плыла и перьями водила?

— Можно, — отвечал Рулев.

— Со мной вот «акая была история, — продолжал Скрыпников. — Жил здесь, видите, мужичок слепой; он машину одну выдумал. Иду я как-то, мальчишкой еще, с реки. Рыбу я любил удить. А он сидит без шапки на берегу, на лодке опрокинутой, и задумался, лицо руками закрыл. Я около него сел отдохнуть. „Откуда, говорит, молодец?“ — „Рыбу, говорю, удил“. — „Когда-то, говорит, и я любил. А теперь вот она, река-то, где бежит — синяя, светлая да глубокая, а я только и знаю, что шумит она да холодком с нее веет, а видеть ничего не вижу. А как ты, молодец, думаешь, — спрашивает он меня, — можно пустить такую деревянную рыбу, чтобы и против теченья шла, и перьями управляла, и жабрами водила?“ Я молчу. А он поворотил прямо ко мне лицо, задумчивый такой. „Можно, говорит, можно“, и опять призадумался, лицо руками закрыл… С тех вот пор думал я, думал о рыбе той, о пароходах и машинах разных: то одно начну чертить да строгать, то другое, а толку нет. Толку нет, да и от мысли нет отбоя, — и во сне машины снятся.