Елена Ржевская - Земное притяжение

- Ты садись.

Сам он сел на стол, сдвинув лежавшие на нем гантели. Жужелка расправила платье, стараясь не слишком помять его, села на кушетку, упиравшуюся в бок стола, и еще раз огляделась.

Лабоданов нагнулся к ней, и его голое плечо-он был без рубашки, в красной майке-коснулось Жужелки.

- Ну, что будем делать?

Он был осторожен с ней и не так уверен в себе, как раньше, и это тронуло Жужелку. Может быть, она что-то не так поняла там, в парке.

- Я хотела узнать о Лешке. Куда он мог деться?

- Для этого, значит, ты явилась?

- Ну да.

Лабоданов взглянул на ручные часы.

- Сейчас уже все. Он уже давно в милиции.

Он закурил. Жужелка напряженно украдкой следила за ним, ждала; он немного покурит и добавит что-то еще о Лешке, и все будет не так безнадежно и окончательно.

- Ему мозги сильно вправлять надо.

- Это конечно.

- Хватит ли у него духу. Тут надо твердо держаться...

- Ну, духу у него хватит.

- Главное, чтоб он никого не впутывал. А то ему несдобровать, хотя б сам он отвертелся, цел остался. Может, тебе придется ему это разъяснить. Ты ведь на него влияние имеешь?

Главное, чтоб ни на кого не валил, не впутывал.

- Этого он никогда не сделает! - надменно сказала Жужелка. - Что бы ему ни грозило!

- Тогда - порядок. Если с умом будет вести себя - ничего с ним не случится. Тут надо на своем стоять во что бы то ни стало, тогда никак не подкопаются...

Жужелке вдруг стало ясно, что с Лешкой непременно "случится", он не отвертится, не сможет или не станет этого делать.

Она молча вздохнула. Лабоданов докурил и пересел к ней на кушетку. Мелькнули совсем близко его пронзительно голубые глаза, он обнял Жужелку за плечи и с силой притянул к себе.

- Клеопатра! - зашептал он, касаясь губами ее уха.

В смятении Жужелка ждала, что будет. Ей казалось, после того как он поцеловал ее в парке, они навсегда теперь связаны.

Было тихо. Только - тюх-тюх - доносился со двора топор.

Лабоданов взял ее руку, поднес к губам, подышал в ладошку. Жужелка выпрямилась, замерла-сейчас он заговорит о любви...

- Была такая древняя императрица, твоя тезка. Такие ночи отхватывала египетские...

- Это у Пушкина о, ней написано?

- Неважно у кого. Важно; что понимали люди, в чем смысл жизни...

Он замолчал, теребя ее пальцы. Сидеть в молчании и ждать было невыносимо.

- Какая я Клеопатра. Не знаю, откуда только мама взяла.

Ведь я родилась тут при немцах, и мама вообще не надеялась, что я выживу... Она говорит: после всего, что она вынесла со мной, меня простым именем не назовешь.

Лабоданов поднялся и потянул ее за руки. Он стоял близко к ней, касаясь ее, не выпуская ее рук; его лицо, совсем незнакомое, сумрачное, со сжатыми губами, пододвинулось к ней.

- Чего ты убежала вчера? Кто ж так делает?

Она выдернула руки, отошла.

- Это правда, что ты по перилам бегаешь?

- А ты откуда знаешь?

- Мне говорили.

Лабоданов улыбнулся, с вызовом кивнул ей:

- Пошли?

Пройдя кухню, они очутились опять на площадке второю этажа, обнесенной перилами. Лабоданов тут же вскочил на перила.

- Ой, ой, ье надо! - взмолилась Жужелка.

Было нестерпимо страшно.

Лабоданов был похож на циркового артиста-такой же обнаженный и сильный, и эта туго облегающая красная майка Ей было не по себе от звероватого азарта, с каким он бегал по перилам.

Он спрыгнул прямо перед Жужелкой, разгоряченный, громко дыша, втолкнул ее в полутемную кухню и молча стал целовать.

Потом, крепко прижав к себе, приподнял и перенес в большую комнату.

- Ты ведь гречанка, - шептал он.

- Да, по отцу.

- Все равно. Страстная натура.

Жужелка с трудом высвободилась.

Там, в парке, вчера - обрыв, кусты, мрак. А здесь сейчас йй не было страшно, и она ведь не хотела быть синим .чулком. Но она едва сдерживалась, чтоб не разреветься.

Заглядывая ей в лицо, Лабоданов провел рукой по ее воло

- Прикидываешь, сколько дней знакомы. Угадал? Думаешь, как это так все быстро? Точно? Только выбрось это. Хлам это, понимаешь? Ты где живешь, в каком веке? Это у наших предков времени было сколько угодно. А у нас _ нет!

Ей надо было понять, что здесь сейчас происходит. Было чтото дикое в том, что они говорят сейчас совсем не о любви. Она подавленно и разочарованно молчала.

- Ты чего ж молчишь? Скажи что-нибудь.

- Я не подсчитывала дни, - сказала она, волнуясь. - Я эб этом не думала.

Лабоданов присвистнул, пытливо и насмешливо уставился на нее.

- АО чем же тогда? Может, о колечке до гробовой доски и как его-дворец венчания? Об этом?