Екатерина Садур - Из тени в свет перелетая

Екатерина Садур

Из тени в свет перелетая

I - ИЗ ТЕНИ В СВЕТ ПЕРЕЛЕТАЯ...

Мира красоту и яже в нем тленная оставив...

Кондакъ, гласъ 2-ой

Преставление Преподобнаго Серафима Саровскаго

Инесса Донова разливала молоко.

- Киса! - хныкала Лиза четырех лет.

- Не кисло, дура, пей давай! - отвечала Инесса.

Лиза отворачивалась и морщила маленькое личико, совсем поблекшее от толстого коричневого платка. Платок, с гармошкой складок на затылке, глухо закрывал уши.

- Пей, девочка, - настаивала нестарая еще бабка Алиса в кримплене, с брошкой под золото: ветка сирени с выпавшим камушком. - Большая вырастешь издалека заметная!

- Что, бабушка? - переспросила Лиза, высвободив ухо из-под платка.

- Пей, говорю, пока не остыло!

Ребенок морщился и послушно отхлебывал из литровой кружки. С каждым глотком лицо исчезало наполовину за эмалированными краями, а потом - бульк! - всплывало все сморщенное с молочной полоской на губах.

- Нормальное, не кислое ничуть молоко, - говорила Инесса Донова Алисе, - всего одну ночь между окнами на холоде стояло, утром проснулась - крышки нет, забыла с вечера накрыть!

Но тут Лиза посмотрела на мать с бабкой, вытерла рот в молоке и звонко повторила:

- Киса!

Инесса Донова заглянула в кружку - проверить, все ли выпито, до дна. На дне лежала небольшая дохлая мышь.

- Киса... - закивала Лиза, указывая на кружку.

- Мышь на дне, - мрачно сказала Инесса, - утонула в молоке.

- Дело нескольких часов, - сказала Алиса, разглядывая мышь на дне кружки. - Трупный яд. Ребенок погиб.

- Она мышь с кошкой перепутала, - догадалась Инесса. - Маленькая еще!

- Трупный яд, - повторила Алиса. - Противоядий не бывает.

- Что, никакой надежды?

- Никакой...

Лиза громко заревела.

- Подожди, - отмахнулась Инесса Донова. - Может, врача вызовем?

- Хуже станет - вызовем, - согласилась Алиса. - Надо подождать!

Инесса уселась на табуретку напротив Лизы и стала ждать.

- Живот не болит? - тревожно спрашивала Алиса.

- Не болит, - отвечала Лиза, плача.

- Девочка моя золотая, - рыдала Инесса.

Прошел час. Все трое выплакались и молча ждали.

- Теперь или никогда, - наконец сказала Алиса. - Говори, Лизавета, не таясь: как ты себя чувствуешь?

- Хо-ро-шо, - испуганно прошептала Лиза.

- Трупный яд растворился в молоке! - радостно заключила Алиса. - Сами справились. Безо всяких врачей!

Бабка Алиса Донова была из тех, кто скорей умрет, чем вызовет врача.

- Не то мальчишка, не то нет, - бормотала соседка Антонина Взвизжева, глядя на Лизу через изгородь.

На Лизе был желтый свитер с рукавами, надвязанными крючком, брючки в клеточку, ботинки. Короткие совсем волосы, белые с легким золотом, от ветра взлетали венчиком.

- Этот лев не любит клетки, несмотря на столько лет, - повторяла Лиза, проходя с пустым бидоном между кустами бузины. - Мы его не понимаем, а ему и дела нет1, - выходила за калитку, вспоминая прочитанное на ночь Инессой. Бидон был настолько велик, а она настолько мала, что, если бы она захотела, она бы, наверное, могла в нем спрятаться.

Грохоча бидоном, Лиза Донова шла к водонапорной колонке.

Опираясь на палку, Антонина Взвизжева ковыляла следом.

Улица Ельцовская выстроилась в очередь за водой.

- Трубы себе в каменные дома прокладывают, а у нас воду отключают, бормотала Антонина Взвизжева, встав в конец очереди. - Хоть бы раз спросили, как нам тут, без воды...

Каждый раз, когда подходила очередь и кто-нибудь заново включал кран, из трубы летел фонтан брызг. Брызги вспыхивали на солнце и звонко падали в жестяное корытце за колонкой. Дети в мокрых чулках с пажиками сидели в рядок у корытца и торопливо водили прутиками по песку, пока вода не стекала через край и не смывала рисунок. Лиза подошла со стороны брызг, поставила бидон и стала дожидаться прилива. Бидон быстро наполнился, и обратно она несла его уже не за ручку, а, как скользкого младенца, обхватила руками с двух сторон и прижала к животу. Свитер намок и потемнел.

- Тоже мне - изобретательница! - пожала плечами Антонина Взвизжева вслед уходящей Лизе. Заметив Антонину, Лиза понеслась бегом, расплескивая воду. - Шумно все-таки с тремя бабами по соседству жить!

Она согнулась пополам, к самой земле, словно желая стать ростом с Лизу или хотя бы поднять с песка мокрый отпечаток ее ноги. В маленький след стекла вода, и, легкое, отразилось облачко.

- Тоже мне - Божий дар! - сказала хромая Антонина.