Юрий Слёзкин - Козел в огороде

Точно так же поступила Варька с обывательницами, по их глубокому убеждению. Она их предательски подвела, оставила в дураках.

— Что за славная девчурочка,— говорили иные из домашних хозяек, когда впервые увидели Варьку, пришедшую к ним в город «наниматься». Ей тогда было не более четырнадцати лет. Она стояла у груженной доверху телеги, рядом с рябой телкой, жалобно мукающей розовой мордой и раскачивающейся на широко расставленных, еще не окрепших ногах. На Варьке, несмотря на уже изрядно по-весеннему припекающее солнце, надет был теплый платок и крепко припахивающий отсыревшей псиной кожушок. На ногах, таких же тонких, как и у телки, ерзали набухшие от навозвой жижи валенки. Девочка таращила карие глаза на впервые представившуюся ей картину гудящего воскресного базара и колупала в носу, в ту пору уже выдававшем ее смешливый, живой характер.

Дородный селянин в хозяйственном кобеняке, длинные полы которого шмурыгали по вековечной базарной грязи, калякал с громадянами о вводимом тогда продналоге, а громадянки оглядывали и пошлепывали телушку, прицениваясь и высчитывая, что будет выгодней — купить ли телушку целиком, со всеми ее потрохами, или отвесить себе у мясника соответствующие части телятины. Расчеты и соображения свои они, разумеется, вели вслух, то и дело вступая в пререкательства друг с другом и ища сочувствия и поддержки у Варьки, которая на все обращаемые к ней вопросы отвечала деловитым, но весьма односложным:

— Угу!

Тем часом подоспело к телеге еще несколько покупательниц, среди которых оказалась кондитерша Близняк. Обширная дама хозяйским оком оглядела сначала телушку, как бы взвешивая мысленно ее нежные молочные мясы, потом, не поворачивая головы, косо воззрилась на Варьку, кратко спросив:

— Твоя?

— Угу! — охотно ответила Варька, в свой черед пожирая любознательным взглядом необозримые пространства близняковской фигуры.

— Продается? — продолжала допрос кондитерша.

— Угу! — все так же обязательно повторила Варька.

— Сколько?

На этот вопрос повернулся дородный селянин, оказавшийся владельцем и телушки и Варьки. Он прищурил глаз на мамашу Близняк и соответственно с ее комплекцией заломил цену. Кондитерша, нимало не задумавшись, предложила ему с его цены любую половину. Селянин молча плюнул и показал покупательнице спину. Близняк вынула из бисерного ридикюля ассигнацию, сунула ее Варьке в руку и потащила за собою телку, ухватив ее за уши. Телка, еще недостаточно сведущая в экономике, охотно сделала два шага вслед за покупательницей, но тут же, ослабев, упала. Варька бросилась ее подымать, причем впервые высказалась пространно:

— Да шо вы робите? Да ж она маленька! Да ж она ходить не умее… Она с раннего свита от мамки, не евши… сдохне — тады що? — после чего, подхватив телку на руки, ткнулась носом ей в морду.

— Вот видишь,— сказала селянину Близняк с укоризной,— а ты еще не хочешь уступить. Твоя дочка конечно, умнее тебя — она понимает. Не продашь телку, все равно сдохнет… домой не довезешь… Конечно… бери деньги и отнеси ее ко мне…

— Пусть сдохнет,— ответил селянин, продолжая стоять к покупательнице спиною.

Тут подошла к нему Варька, держа на руках телку, безнадежно свесившую голову и высунувшую язык,— толкнула его под локоть и сказала:

— Тату, а тату, примай гроши, я снесу телку…

Селянин повел на нее одним глазом, не глядя зажал в кулак протянутые ему деньги и как ни в чем не бывало продолжал свою беседу, а Варька, прижав к груди обеими руками сосунка, выставив вперед для большей устойчивости живот, зашлепала валенками по грязи впереди плывущей кораблем мамаши Близняк.

Вот тут-то и услыхала девочка одобрительные по своему адресу возгласы со стороны иных обывательниц, считавших нелишним похвалить покупку состоятельной кондитерши, а уж заодно и чумазую девчонку. Вот с этой-то минуты и проросло в сердцах обывательниц то семя надежды, которую впоследствии Варьке суждено было разрушить.

Принеся в близняковскую кухню телушку и свалив ее на пол, Варька деловито произнесла вторую фразу:

— Треба швидко зарезать…— после чего снова на все вопросы отвечала выразительным «угу!».

Эта ли краткость и быстрота ответов, сила ли, какую проявила четырнадцатилетняя девчонка, протащившая на руках длинноногую телушку не запыхавшись, или деловитость ее замечаний относительно той же телушки, удачливость ли самой покупки — трудно сказать, что́ именно подействовало на кондитершу, но допрос ее, какой она учинила Варьке, хотя и велся с обычным хозяйским пристрастием, однако закончился весьма быстро к обоюдному удовольствию. Варька, натянув на нос платок, слетала на базар к тятьке и через десять минут, скинув кожушок и валенки, уже орудовала на кухне. А мамаша Близняк уверенно говорила соседкам: