Савченко - Лариса Мондрус

Это все, что мне было известно об артистке на тот период. Да простит меня Лариса, что я чуток прибавил ей возраст - получилось по незнанию. Очень не хотелось вычеркивать ее (как в аналогичных случаях других) из справочника, а биографические сведения певицы в Москонцерте почему-то не сохранились. Вот и пришлось выкручиваться, высчитывать... Но даже если бы я точно угадал ее год рождения, что изменилось бы? Информация сама по себе все равно мизерная до неприличия.

Письмо из Новосибирска круто меняло дело. Помимо открывшегося внезапно источника новых данных, в перспективе замаячила возможность выйти непосредственно на Ларису Мондрус, жившую где-то в Германии. Будут печатать будущую книгу или не будут, меня уже мало волновало. В процессе работы приходили иногда отрезвляющие мысли типа: "А кому это все нужно? А что я с этого буду иметь?" Сомнения тут же глушились необъяснимым энтузиазмом. Хотя вопрос "как или, вернее, на что сегодня жить российскому литератору, если он не сочиняет детективной мутоты?" звучал для меня отнюдь не риторически. Известно, что гонорары в издательствах до слез смешные. А до баксового рейтинга таких писателей, как Чубайс, мне далеко, как до Луны. На Западе на один книжный заработок можно жить примерно два года, у нас - два месяца. Однако не будем о грустном

Лариса Мондрус - одна из любимейших певиц, всегда манившая меня с недосягаемой эстрады обворожительной улыбкой и не по-советски стройными ногами. И как многообещающе звенел ее бесконечно-серебристый голос:

Горит, как пламя, синий лен.

И если ты в меня влюблен,

Твои глаза сияют добрым светом,

Виноват, наверно, в этом

Синий лен...

О, этот пленяющий гипноз забытых переживаний! Удивительная штука память, в которой хранятся, ничуть не пылясь, все твои давние любви и ревности, восторги и слезы, одуряющие весенние запахи и неизъяснимая осенняя тоска. Что же это за таинство такое, когда песня извлекает из странной бездны, именуемой памятью, то, что, казалось бы, навсегда ушло, утонуло в ее глубинах? Нет, други мои, сказать слово о Ларисе Мондрус - это совсем не то, что мусолить или пережевывать в который раз биографию Пугачевой, Зыкиной или Кобзона. Здесь заповедная зона, еще не испорченная поверхностным интересом. Сюда пока не проторены журналистские дорожки. Да и подход тут требуется более вдумчивый, тонкий, хочется сказать, изящный. И обстоятельный.

Я ответил Виктору Викторовичу Швиндту и вскоре получил от него первый пакет, с подробным перечнем публикаций о Мондрус и ее дискографией. Прислал мой корреспондент и несколько газетных вырезок, в т. ч. одну весьма примечательную. Всенародно любимые "Известия" в номере от 17 июля 1973 года (т. е. через три с половиной месяца после эмиграции Мондрус) глубокомысленно морализовали: "Только тогда, когда потеряешь свою родину, начинаешь по-настоящему понимать, насколько велика эта потеря для человека, который ранее жил в Советском Союзе",- сказала бывшая жительница Одессы Фрида Тикер в беседе с корр. ТАСС Львом Полуниным. Она и ее муж, как и несколько сотен людей, приехали в Рим из Израиля, чтобы через советское консульство просить помочь им вернуться в Советский Союз. "Поддавшись на уговоры сионистской пропаганды и выехав из Советского Союза, мы совершили большую ошибку, которая исковеркала судьбу нашей семьи".

Ф. Тикер рассказала о той жизни, с которой сталкиваются приезжающие в Израиль семьи, где буржуазная действительность, по ее выражению, сразу же берет человека за глотку.

"Первая проблема,- сказала она,- это устройство на работу по специальности. Музыкантам, врачам, юристам как великое благо преподносится возможность устроиться чернорабочим или подмастерьем в какую-нибудь из мелких частных мастерских. Певцам и музыкантам, таким, как, например, в свое время известной в СССР Ларисе Мондрус, приходится зарабатывать на жизнь пением с ресторанных подмостков, откуда при малейшем непослушании хозяин выгоняет без всяких уведомлений..."

В 1973 году я не пропустил эту статью и, помнится, даже поверил написанному. Мне думалось тогда примерно так: "Ах, Лариса, Лариса, ну чего тебе не хватало? Здесь - кумир, а там - кто? Поешь теперь, небось, в третьеразрядном тель-авивском кабаке, среди басурман, в дымном чаду, перед полупьяной публикой, наподобие героини Фаины Раневской в фильме "Александр Пархоменко".

Чуть позже я услышал другую байку. Лариса Мондрус, не выдержав гнета своих поработителей, обратилась в советское посольство с просьбой разрешить ей вернуться на родину. Последовал жесткий отказ: "Раз вы очень жаждали капиталистического рая, так и оставайтесь в нем. Доверие Родины надо заслужить!" Говорят, Вертинский "заслуживал" доверие родины тем, что "разлагал" русскую эмиграцию и давал отчеты в НКВД о ее состоянии, и портрет "печального Пьеро" якобы долго висел в кулуарах КГБ среди других портретов бойцов "невидимого фронта". Мондрус же, получив отказ, вышла потрясенно-помрачневшая из дверей посольства и тут же, на лестнице, картинно застрелилась.