Алексей Семенов - Магнит

Вначале это еще можно было переносить. Но потом даже Олег, не самый серьезный человек в классе, - пресытился таким количеством бессмысленного юмора.

Слова и вещи, побывавшие в распоряжении Родиона, моментально теряли свою ценность. Он словно бы подчеркивал, что единственную ценность имеет он сам, судья всему. Собственно, любая его фраза могла быть расценена как приговор. И когда Родион переехал в другой город, в классе вздохнули спокойно... Как должно быть противно пить приторный налиток.

Сделав глоток, Марфа Семеновна счастливо прикрыла глаза и произнесла:

- Я вижу - тебе на земле места мало. Что же ты забыл под землей?

Не отвечать же, что он с радостью бы полез под воду, но плавать не умеет. Он бы и на стенку полез - да только боль не слишком острая. С такой на стенку не лезут, а вот под землей с ней - самое место. Причем, с душой все в порядке, душа, можно сказать, не болит. Болит голеностоп / повреждение получено по случаю, в давке у гимназического гардероба/, ну и немного ноет сердце. И будет по-прежнему ныть, пока Юля не возьмет обратно утюг, который, кстати, добрый сосед дядя Шура обещал к завтрашнему дню исправить.

Таким образом, Олегу оставалось одно - отвечать, что он увле кается изучением прошлого и подземелье его интересует с истори ческой точки зрения/. Эта точка самая болевая. Не сравнить с солнечным сплетением/.

- Никак ты хочешь пойти по стопам Мирослава Афанасьевича? всплеснула руками Марфа Семеновна, при этом едва не ошпарив Олега кипятком.

- В общем-то да... - немного смутился Олег, имея в виду свои скандальные подозрения.

Действительно, он был бы непрочь пойти по стопам Мирослава Афанасьевича и узнать тайну подземелья.

- Ах вон оно что... - покачала головой Марфа Семеновна.

- Тогда тебе лучше с директором и поговорить. А меня - старую дуру наслушаешься, пойдешь, чего доброго, по моим стопам и вахтером станешь. /Но ведь не козленком же.../

Такого ответа Олег никак не ожидал. Он уже привык к разго ворчивости Марфы Семеновны и приготовился к длительному рассказу, поудобнее уселся на неудобную скамейку, вообразил спинку и под локотники... А старушка уперлась и ничего вспоминать не хочет. Какой из этого вывод? Марфа Семеновна тоже что-то скрывает. Не случайно она всегда уклонялась от интересующей его темы и углу блялась в историю. Хорошо что до сотворения мира не дошла / Это еще раньше сделал за нее сам Олег. Прежде всех был Всевидящий... Затем Всевидящий создал Семерых Бессмертных. / Стоп... Бессмертнов. Купец Бессмертнов?! А вдруг он один из тех Бессмертных, кто не умер. Только какой он по счету? Четвертый? Шестой?

Тут до Олега дошло, что ничего глупее быть не может. Про Семерых Бессмертных он сам и придумал. Причем, когда придумывал, про купца ничего не знал. Не стоит все-таки слишком часто путать свой вымысел с чужой явью. Последствия слишком предсказуемы. И всетаки любопытное совпадение. Правда, еще любопытнее могло быть если бы на земле совпадений не было. На что был бы похож наш мир без однофамильцев, двойников, без плагиата, в конце концов?

Позднее Олег напишет фантастический рассказ, действие которого будет происходить на планете, где нет ни этих самых двойников, ни однофамильцев... Все в одном экземпляре и ни на что вокруг не похоже. Все настолько своеобразно, что никому непонятно. Каждый понимает только себя. Деревья настолько разные, что нельзя догадаться - деревья ли это вообще? Может быть это камни? Или птицы? И каждый лист на том, что, быть может, является деревом сам по себе и ничего не напоминает. И каждый звук - новый. Не успеешь привыкнуть к одному - сразу в ушах звучит что-то другое. То есть невозможно существование языка. Короче - Ад. И только в небе одни и те же звезды, планеты, в том числе и Земля. Каждую секунду одни и те же и чем-то одинаковы.

В общем, рассказ получится настолько чудовищным, что Олег сожгет его. Причем прямо в духовке газовой плиты, едва не устроив пожар. Это лишний раз докажет, что рассказ был и в правду чудовищен.

- Может быть еще чайку? - прервала размышления Олега Марфа Семеновна. - Что значит - "расскажите еще что-нибудь"? Рассказатьто можно, только тебе-то обязательно давай про подземелье. А про это я ничего не знаю.

После последних слов Марфа Семеновна опять выразительно подмигнула.

Храня убогое молчанье

Над сумраком гниющих вод,

Он жег костры в ночи печальной

И полз бессмысленно вперед.

Его встречали горделиво

Арбитры брошенных дорог.